Не заметив как, он опять очутился за столом, на сей раз с тремя бутылками. На рукавах были грязные пятна от разлитого виски. Он сосредоточенно разглядывал их, решив, что в жизни всегда так — не знаешь, когда она и тебя мазанет, если смешивать ее с грязью. Мудрая сентенция, надо запомнить, чтобы потом поделиться с Мишиным. Ему должно понравиться, это в его стиле.
Мысли путались. Его начало одолевать приятное оцепенение, тело будто слилось со скамьей. Он не помнил, чтобы вставал, но стол был уставлен бутылками, которые медленно кружились и ускользали, когда он протягивал к ним руку. Потом вдруг всем скопом придвинулись ему навстречу. Подождите, хотелось крикнуть ему, подождите, давайте по очереди! Но у него не осталось времени их усмирить, он лишь успел столкнуть их локтем до того, как дубовая доска глухо и безболезненно ударила по лбу. Он с полным безразличием услышал звон разбитого стекла на полу и поддался грузу внезапно одолевшей его усталости. Что-то пульсировало за опущенными веками, и лавка покачивалась равномерно, словно лодка в штиль… как водоросли в морской пучине, где так тихо… и Мишин не уйдет, правда, Мишин?.. Да, я так и знал… спокойной ночи, Мишин, спокойной ночи, Ваня…
Проснулся он от мучительной жажды. Его замороженное сознание балансировало на грани реальности и бессознательного состояния, отказываясь заработать вновь, но забытье постепенно отступало перед болью в пересохшем горле и глухим настойчивым воркованием голубей на колокольне. Под опущенными веками плавали красные круги. С трудом подняв их, он тотчас заморгал из-за косо падающих в глаза солнечных лучей, в которых кружило бесчисленное множество пылинок.
Потом потянулся и сел, преодолевая сопротивление затекших мышц. В голове было что-то типа жидкой каши, смешанной с тупой мучительной болью, от которой ему хотелось сжаться в комок и тихонько замычать. Язык был таким сухим и шершавым, что он дотронулся до него пальцем. Да, а поутру они проснулись… Надо поискать воды. Он встал. Кружилась голова, ему стало плохо от запаха аниса, доносящегося с улицы. Он нетвердыми шагами прошел за прилавок и наобум отвернул кран. К огромному удивлению, после краткой паузы там что-то зашипело, забурлило, и кран выплюнул струю коричнево-ржавой воды. Николай отшатнулся от брызг и, покачиваясь на нетвердых ногах, стал ждать, пока сойдет ржавая вода и пойдет чистая. Ждать пришлось долго — трубы были старые. Наконец он не выдержал, подставил ладони и с жадностью стал пить прохладную воду с металлическим привкусом.
