Триона смотрела на Хью, и мысли ее беспорядочно роились в голове. Она представила разочарованное лицо отца и огорчение матери. Ведь они привыкли видеть своих дочерей на светских приемах, где обе считались признанными красавицами. Она представила, что будет, когда перестанут их посещать, перестанут присылать им приглашения и в обществе начнут перешептываться. Ни у отца, ни у матери не было честолюбивых устремлений. На приглашение тети Лавинии они откликнулись неохотно и чуть не отказали ей, а сдались только после отчаянных просьб Кейтлин. И все же она не могла отрицать вред, который скандал мог бы нанести ее родителям, столь дорожившим доброй репутацией семьи.
Триона опустила взгляд на свои руки, которые держала на коленях плотно сжатыми. Остается ли у нее выбор?
— А с браком всему этому будет положен конец?
— Если мы объявим, что вчера вы собирались ехать на встречу с моим братом, чтобы сообщить ему о нашей помолвке, тогда с этим будет покончено. Мы скажем, что ваша Нянюшка не поняла смысла нашей поездки и что ваш дядя, узнав о нашем намерении, не только охотно присоединился к нам, но и благословил наш союз.
— Неужели кто-нибудь поверит этому?
— Не сомневайтесь. К тому времени, когда мы поженимся и окажемся на пути в поместье, эта новость утратит новизну. Если же мы не сочетаемся браком, нам будет нечего противопоставить слухам и они будут распространяться и расти как снежный ком.
У Трионы возникло желание куда-нибудь убежать. Она встала и пересекла комнату, подошла к окну и невидящим взглядом уставилась на раскинувшийся внизу сад. Похоже, у нее не было выбора. Никакого.
Хью внимательно наблюдал за ней. Выражение ее лица было столь ясным, что он мог без труда читать ее мысли. Солнечный луч высветил ее ореховые глаза.
Он никогда не считал, что очки на лице женщины могу выглядеть привлекательно, но на лице Трионы они были уместны, потому что подчеркивали красоту ее удивительных глаз, увеличивая их так, что можно было разглядеть золотые точки на радужке орехового цвета, и придавая взгляду яркость и живость. Его взгляд скользнул ниже, к нежной линии шеи, к изящной ямочке на подбородке, к высокой груди.
Черт возьми, она была вполне привлекательной, ион невольно представлял ее прелести, скрываемые одеждой. В конце концов, кто сказал, что их брак окажется неудачным? Благородство мужчины имеет свои пределы, и он должен был получить что-то за свою невольную жертву. В нем было намешано много разных качеств, но он никоим образом не был лицемерным и циничным. Раз все это стало угодным Господу, о чем говорить?
