Ветер стучал в окна. Лорд Галлоуэй бросил опасливый взгляд на Хью, яростно сжавшего челюсти. За всю свою жизнь только раз тот позволил гневу одержать верх — когда умер его брат Каллум.
Но при виде последовавшего буйства стихий и разрушений он поклялся никогда больше не давать себе воли, особенно когда понял, что его гнев в отличие от гнева братьев таил в себе особую опасность. Но об этом, кроме него, знал только один человек.
Хью закрыл глаза и глубоко вздохнул, мысленно представив при этом небольшой вихрь. Он разжал ладонь, а потом с силой сжал. Его сердцебиение замедлилось, а в глазницах усилилось давление. Он сжал ладонь сильнее. Потом еще сильнее.
В висках у него отчаянно застучало, но он не обращал на это внимания.
Его мускулы заболели от напряжения, а на лбу выступила испарина.
И ветер за окном медленно стал стихать. Когда снаружи они услышали только легкое дыхание слабого ветерка, Хью разжал кулак и дал своим мускулам расслабиться. В голове у него шумело, а отчаянное напряжение сменила тошнота; он чувствовал себя полностью разбитым.
— Слава Богу, буря стихает! — выдохнула леди Галлоуэй.
— Конечно, — согласился лорд Галлоуэй. — Это всего лишь обычный порыв ветра, и ничего больше.
Он пристально посмотрел на Хью:
— Идемте, Маклейн, нам надо кое-что обсудить.
Хью проглотил готовую прорваться вспышку и подавил желание ответить резкостью. Он не мог позволить себе снова гневаться, потому что утихомирить ветер во второй раз у него бы не хватило сил. Он бросил на Триону быстрый взгляд, но она не сводила глаз с окна. Там играла поземка, завивая снежные вихри вокруг карет. Триона посмотрела на Хью, и по ее глазам было видно, что девушка убедилась в его тайных способностях.
«Она верит в силу проклятия». Это понимание удивило его и на мгновение почему-то успокоило. «Она верит, но не боится».
Если бы только он не чувствовал себя как выжатый лимон, то мог бы даже улыбнуться. Но колени его дрожали, и ему пришлось взять себя в руки, чтобы не выказать слабость. Он повернулся, подошел к стоящему у окна стулу, и тут же рухнул на сиденье.
Лорд Галлоуэй смотрел на него хмуро, вне всякого сомнения, считая, что со стороны Хью было бы любезнее предложить сначала сесть человеку пожилому.
Хью указал на стул напротив своего:
— Милорд! Прошу вас.
Он потер виски. Ощущение было такое, что по его голове ритмично стучал дятел.
Лорд Галлоуэй сел и сурово воззрился на Хью.
— Вам придется за все ответить, сэр. Моя племянница оказалась скомпрометированной из-за вас.
