Ардабьев вскочил с песка и вдруг закричал на весь берег, торжествующе размахивая руками:
— Ар-да-би-о-ла!
Пожилая пара, поспешно ссыпая яичную скорлупу в выдранный разворот «Огонька», боязливо направилась к своему уже высохшему «Запорожцу».
А рыбак с безнадежной удочкой и ухом не повел.
И вдруг Ардабьев увидел, что девушка в кепке как-то странно начала крениться набок. Лицо ее побелело.
— Что с вами? — бросился к ней Ардабьев. — Я что, замучил вас своими раковыми разговорами?
— Н-нет… — помотала головой девушка. — Мне плохо… Я сама виновата… Я ехала в больницу… Отвезите меня туда…
Растерянный Ардабьев подхватил ее под руки, усадил в пикап. Больница была рядом с той трамвайной остановкой, где девушка сошла часа два назад.
— Не надо меня провожать… — сказала девушка, поскрипывая от боли зубами.
Ардабьев, не слушаясь, довел ее до приемного покоя.
— Ишь, кепку напялила! — раздалось чье-то женское шипение в коридоре вослед девушке. — А сама уже с утра на ногах не держится! Ну и молодежь!
— Уходите, — сказала девушка Ардабьеву, потянув на себя ручку двери и пошатываясь.
— Кепку-то, кепку сними, бесстыдница! — дошипели ей в спину.
Ардабьев остался в коридоре, присев на скрипучий стул прямо в центре шипения. Оно прекратилось.
«Проклятая привычка шипеть. Даже в больнице… — думал Ардабьев. — А я тоже хорош… Разглагольствовал о спасении человечества, а сам не заметил, что рядом со мной плохо человеку. Нет, я заметил это еще там, в трамвайном окне… Поэтому я и поехал за трамваем… А потом забыл… Ушел в монолог…»
Через полчаса Ардабьев хотел было постучаться в дверь приемного покоя, но дверь сама распахнулась, и оттуда выкатилась кровать на колесиках. Из-под простыни высовывалось только лицо девушки, почти не отличавшееся от простыни по цвету, Веки девушки были сомкнуты, но слегка подрагивали. Кровать покатили по коридору, показавшемуся Ардабьеву бесконечным. Чья-то рука легла на плечо Ардабьеву. Перед ним стоял молодой врач с нелюбопытным и недружелюбным лицом.
— Ее привезли вы?
— Я, — подавленно ответил Ардабьев.
— Зайдите ко мне, — сказал врач.
Ардабьев вошел, и врач раскрыл регистрационную книгу, не пригласив его сесть.
— Что с ней? — спросил Ардабьев.
— Сильное кровотечение… — сказал врач. — Кто ей делал аборт?
— Не знаю… — пробормотал Ардабьев.
— Делал это коновал… Так можно искалечить человека, — уже враждебно сказал врач. — Она была почти без сознания, и я не смог ее зарегистрировать. Ее фамилия?..
