Забаррикадировавшиеся в доме каноников монахи услышали, как кто-то постучал во входную дверь. Затем раздался встревоженный голос:
— Он возвращается! Тот человек! Он скоро будет здесь! Тот, что был здесь утром! Тот, что убил епископа! Он ударил Гроспарми…
В этот самый момент убийца вошел в город, направляясь большими шагами к дому каноников.
Группа местных жителей — из тех, что охраняли подступы к Драгуану и, узнав о возвращении Человека в черном, бросили свои посты и побежали в город, — шла вслед за незнакомцем, держась от него на почтительном расстоянии. Незнакомец не мог их видеть, но он почему-то ускорил шаг.
Тем временем в лесу товарищ Гроспарми Липрандо разыскал лежавшего на земле точильщика. Тот был жив и бормотал что-то невнятное о каком-то призраке… о призраке, за которым он шел следом от развилки дорог и… Точильщик замолчал, охваченный болью, острой и не стихающей.
Шюке, Абель и Мео по-прежнему находились в трапезной. Они стояли на коленях, порядком закоченевшие от соприкосновения с холодной поверхностью пола. Эти трое монахов попали в западню из-за собственных оборонительных мероприятий и уже не смогли бы никуда убежать отсюда. Взывая к милосердию Богоматери, они бормотали:
— Salve, Regina, mater misericordiae,
Vita, dulcedo et spes nostra, salve.
[18]Кто-то сильно ударил в дверь.
— Ad te clamantus, exsules filii Evae.
Ad te suspiramus, gementes et flentes
In hac lacrimarum valle.
[19]Снова, уже дважды, стукнули в дверь — на этот раз удары были более сильными. Монахи продолжали молиться, даже не пошевелившись.
— Eia argo, advocata nostra,
Illos tuos misericordes oculos
Ad nos converte.
Et Iesum, benedictum fructum ventris tui,
Nobis post hoc exsilium ostende.
[20]Входная дверь снова содрогнулась от удара, теперь уже невероятно мощного. Дверь словно пытались вышибить стенобитным тараном. Братья Мео и Абель хотели было укрыться в подвале, но Шюке остановил их резким жестом. Он, казалось, напряженно о чем-то думал. Затем он в одиночку дочитал начатую ими молитву:
— O clemens, o pia, o dulcis Virgo Maria!
O clemens, o pia, o dulcis Virgo Maria!
[21]Приобретя некоторую уверенность после молитвы Деве Марии, Шюке направился к входной двери, протискиваясь по узкому проходу, специально оставленному в их импровизированном укреплении по предложению брата Мео, чтобы можно было пробраться к засову. Товарищи Шюке, с ужасом глядя ему вслед, начали лихорадочно креститься: их крайне удивило безрассудство викария.
