— Короче так… — Ершова наклонилась к моему уху, и ещё раз уточнила детали: — Щас мы с тобой поднимаемся на седьмой этаж, ты спускаешься вниз по лестнице до четвёртого, и проверяешь, чтоб на нижних этажах никто не стоял. А то эффекта не получицца, если мне между пятым и шестым кто-нить с перепугу пизды даст. Потом ты звонишь в дверь Ковалёвым, начинаешь изображать свой ящур…
— Корчи. — Поправила я Юлю.
— Похуй. Корчи. Потом ты кричишь: «Вы слышите этот топот? Это бесы! Они уже идут за мной!» И тут выйду я.
— Ты думаешь, у тебя получицца громко топать в плюшевых тапках? — Я с сомнением посмотрела на когтистые поролоновые ноги Ершовой.
— Верно. — Юлька не огорчилась. — Вот эта лыжная палка чья?
Я оглянулась. Возле соседней квартиры сиротливо стояла одна лыжная палка.
— Ничья. — я пожала плечами. — Бери, если нужно.
— И возьму. Я буду ей стучать по ступенькам, и имитировать аццкий топот. Видишь, всё катит как надо!
Двери лифта открылись, и мы с Юлькой шагнули в кабину, и нажали на цифру семь.
— Эх, вот эти иисусики щас обосруцца! — Юлька откровенно радовалась предстоящему чужому инфаркту. — Главное, смотри, чтоб тебе кадилом не уебали, в процессе изгнания бесов.
— Юля. — Я прислушалась к тишине за дверями лифта. — Юля, мы, кажецца, застряли.
— А я ещё появлюсь, и скажу Ковалёву: «Ты нихуя не божый человек. Ты дрочиш по ночам, в ванной. Так што собирайся, я за тобой». — Юлька захохотала, и осеклась: — Чо ты сказала?
— Мы застряли. — Я села на корточки, и посмотрела на Ершову снизу вверх. — А у меня клаустрофобия. Щас орать начну.
— Не надо. — Уверенно ответила Юлька. — Щас попробуем отсюда выбраться.
Однако, выбраться из лифта не получалось. Застряли мы всерьёз.
— Юля… — Я уже шмыгала носом. — Я боюсь! Сегодня страшная ночь, а у меня ещё клаустрофобия… У-у-у-у-у-у…
— Не вой! — Юлька взяла на себя обязанности главнокомандующего. — Щас вызовем этих, как их… Спасателей.
И уверенно ткнула пальцем в кнопку с надписью «Вызов».
— Кхе, кхе… Пыш-пыш-бу-бу-бу, Иванова. — Неразборчиво донеслось из динамика. — Бу-бу-бу шшшшшшшш какова хуя?
— Иванова! — Заорала Юлька. — Иванова, мы застряли в лифте! У Лидки эпидерсия и Хеллоуин, а я в туалет хочу! Спаси нас, Иванова!
— Клаустробофия у меня, дура.
— Похуй. Я такое не выговорю всё равно. Ты слышишь нас, Иванова?
— Бу-бу-бу, ждите. — Чота сказала Иванова, и отключилась.
— Не ссы, Лидос. Скоро приедет Иванова, и нас спасут. А потом мы обязательно пойдём, и напугаем Ковалёвых. — Юлька опустилась рядом со мной на корточки. — Ты только потерпи, потерпи, родная. Не умирай! Дыши, дыши, Лидка!
