Но вы знаете, после того, как я прошел милю, наблюдая всю эту деревенскую красоту, то подумал: «А почему бы мне действительно не поступить в Гарвард?». Все преподаватели, которые проваливали меня на экзаменах, постоянно твердили моей матери, что я – неисправимый лентяй, и мог бы учиться намного, намного лучше, если бы приложил к этому хоть какие-то усилия. А что, если мне и правда позаниматься этим летом по книгам, которые мама купила для того, чтобы я подготовился к экзаменам? И послушать кассеты с записями на испанском? Надеюсь, я не оставил их в Нью-Йорке вместе с порножурналами. Даже если и так… мама мне новые купит. «Hola, Isabella», «Como esta usted?», – стал я повторять про себя. – «Esta bien?», «Si, gracias».
Все, с этого дня начинаю новую жизнь. У меня все решено. Я собирался воплотить в жизнь все то, о чем только что написал своему отцу, и мысленно уже не только поступил в Гарвард, но и закончил его, получив диплом с отличием – все благодаря успехам в занятиях антропологией. Потом мне привиделась статья, напечатанная в «Нью-Йоркере», в которой я делился с читателями воспоминаниями о том, как жил со своим отцом на земле племени яномамо. Папа наконец-то избавился от своей старой жены, и сидел теперь рядом с мамой, держа ее за руку. И он ездит на таком же автомобиле, что и Райан О'Нил в фильме «История любви». А моя девушка – вылитая Джули Кристи. Правда, она не играла в «Истории любви», но зато она нравится мне намного больше, чем Эли МакГроу.
Даже не знаю, до чего бы я еще додумался, если бы вдруг, повернув за угол, не увидел шикарную машину друга Джилли. Он, кажется, был не очень рад меня видеть. А когда его подруга завопила: «Эй, притормози, это же Финн!», Двейна это явно взбесило. Он поехал медленнее – специально, чтобы швырнуть в меня пустую банку из-под пива.
– Эй ты, любитель марихуаны, держись подальше от моей девушки, а то я тебе башку разобью.
Я быстро уклонился от удара. Ну и дела! Зачем же Джилли рассказала ему, что мы вместе курили? Двейн промазал. Он нажал на тормоз, дал задний ход, и попытался попасть в меня еще раз (теперь уже полной банкой). И это ему наверняка бы удалось, если бы девушка не потянула его за руку. Они поехали вперед, и я услышал, как Джил назвала его болваном. Потом она повернулась в мою сторону и прокричала, что извиняется, причем на ее лице сияла улыбка, что редко случается со статуями острова Пасхи.
Минут десять я сидел, притаившись в кустах. Наконец, ощутил такой прилив отваги, что выбрался на середину дороги и заорал: «Да пошел ты!». Потом подобрал банки из-под пива. Мой отец был бы доволен, что я так поступил. Кроме того, их можно будет швырнуть в рожу этого Двейна, если он не угомонится и решит вернуться сюда, чтобы переехать меня своей машиной.
