– Ты что, заболела? – Мама хлюпала носом и сгибалась вдвое от кашля.
– Это называется абстинентный синдром. – Я стал натягивать джинсы. Ее честность меня поразила. – Сначала мне будет очень плохо. Потом лучше. Через пару дней буду в полном порядке.
Я указал ногой на чемодан.
– Куда ты собираешься меня отправить?
– Ты поедешь со мной.
– Куда же? – Явно не в Южную Америку, это я знал наверняка: она положила в чемодан все мои свитера. Потом она сунула в него мой единственный галстук, забрызганный мясной подливкой. Черт! Неужели она сдалась, и теперь мы едем к ее родителям?
– Я же вчера вечером все тебе объяснила, Финн.
– Ничего подобного. – Меня это взбесило: она даже не помнит, что захрапела прямо на полу в ванной! – И куда же мы направляемся? – нетерпеливо спросил я.
– Это место называется Флейвалль. – Мама произнесла это слово с особой значительностью.
– И где же, черт побери, оно находится?
– Оно находится… – От ломки у нее сдавливало все внутренности. Ее мучили приступы кашля и диарея – и она, прихрамывая, поспешила в ванную комнату. Я услышал шум воды в туалете, а потом мама, наконец, ответила: – В Нью-Джерси.
– Нью-Джерси? – Я произнес эту фразу с таким выражением, будто меня решили сослать на Чертов остров.
Мне казалось, что Нью-Джерси находится от Южной Америки дальше, чем любая другая точка на земном шаре. – И сколько мы там пробудем?
– Некоторое время.
– Но зачем нам туда ехать? Именно в Нью-Джерси?
– Потому что мне предложили там работу.
– Когда?
– Вчера вечером.
– Ненавижу эту занюханную деревню! Это же не штат, а задрипанная бензоколонка, где только водители грузовиков останавливаются!
– К Флейваллю это не относится. Там все по-другому.
– И кем же ты будешь работать?
– Буду лечить. – Ее опять скрутило.
– Кого?
– Одного… мужчину. У нас будет свой дом и… – Мама быстро села на кровать. Казалось, она сейчас упадет.
– То есть ты просто позвонила какому-то мужику посреди ночи, и он уже готов взять тебя на работу и предоставить жилье?
– Мне не нравится, что меня допрашивает пятнадцатилетний … да что ты о себе вообразил?
– Позвольте представиться: я – ребенок, которого арестовали, когда он покупал… – Мама подняла руку. Что ж, мне были известны и другие способы подействовать ей на нервы. – Он что, твой близкий друг?
– Да.
– Вроде англичанина? – Мама отрицательно покачала головой. – Мне придется ходить в школу в Нью-Джерси?
– Не знаю, Финн. Решим, когда наступит осень.
– Но я хочу знать… – Меня бесило, что я так зависел от матери, то бабушки, от дедушки, и вообще от взрослых. От них можно было ожидать только одного – что они придумают очередную гадость. Тут они не подведут. Уж лучше водиться с «жестокими людьми», живущими в дебрях Амазонки. Которых я, кстати, так никогда и не увижу, наверное. Эти люди привыкли здороваться так: «Привет! Мне нравится твой фонарик, и если ты мне его не отдашь, то я тебе топором уши обрублю». А если ваш ответ им не понравится, они вполне могут ткнуть вас горящей палкой. Но они, по крайней мере, всегда ведут себя одинаково. Кроме того, я был подростком. И девственником. – Все девчонки в Нью-Джерси красят губы ярко-розовой помадой. И у них у всех дурацкие прически.
