Пэтт, со своей стороны, ежился под ее холодным взглядом, нацеленным ему точно между глаз, чувствуя себя так, словно его разнимает на составные части неуклюжий самоучка. Он невольно подумал, каков же из себя этот Крокер, за которого вышла замуж такая тетя? Не иначе как атлетический красавец, властный, брызжущий энергией, с квадратной челюстью и мощным голосом. Мужчина более бледной наружности вряд ли согласился бы связать с ней судьбу. Да, вряд ли. Окольными путями Пэтт пробрался к дальнему креслу, юркнул в него и замер, притворяясь мертвым, как опоссум. Никакого участия в грядущей беседе он принимать не желал.
— Огдена ты, конечно, помнишь, — продолжала миссис Пэтт.
Она сидела, жестко выпрямившись, и так походила на каменное изваяние, что каждый раз, когда она открывала рот, казалось, будто вещает статуя.
— Да, — коротко ответила миссис Крокер. — Пожалуйста, попроси его, чтобы он не вертел вазу. Она очень ценная.
И она устремила на юного гостя, который небрежно крутил красивейшее изделие древней китайской поры, такой же взгляд, каким только что расправилась с его отчимом. Но что ему взгляды! Он переместил конфетину из-за правой щеки под левую, тупо посмотрел на тетку и возобновил манипуляции с вазой. В его жизни миссис Крокер не значила ничего.
— Огден, — велела миссис Пэт, — иди сюда и сядь!
— Не хочу-у…
— Ты надолго в Англию, Неста? — холодно осведомилась миссис Крокер.
— Не знаю. Мы еще не решили.
— Вот как?
Она отвлеклась. Огден, разыскав бронзовый нож для разрезания бумаг, принялся постукивать им по вазе. Звенящая нота, которой отзывался фарфор, ласкала юную душу.
— Если Огдену так уж хочется разбить вазу, — отчужденно произнесла миссис Крокер, — я позвоню дворецкому, пусть принесет молоток.
— Огден! — прикрикнула миссис Пэтт.
— Прям уж ни до чего не дотронься, — проворчал Огден, отходя к окну, где и встал, уставясь на площадь. Легкое подергивание ушей показывало, что он по-прежнему жует конфету.
— Малыш все такой же забавный, — пробормотала хозяйка.
— Я приехала не Огдена обсуждать!
Миссис Крокер вскинула бровь. Даже миссис Ланнерс, у которой она переняла эту манеру, не сумела бы вскинуть ее искуснее.
— Вот я и жду, Неста, пока ты объяснишь зачем.
— Поговорить о твоем пасынке, Джеймсе Крокере. Дисциплина, которую взращивала в себе миссис Крокер, спасла ее от унижения; ей удалось скрыть, как она удивлена. Она грациозно махнула ладошкой (точь в точь герцогиня Эксминстер, непревзойденная махальщица), сообщая, что внимательно слушает.
