— Да, да, да! — притворно согласились китайцы.
А отчего им не улыбаться, и что есть Россия для Китая? Аналог Америки: зачищай индейцев — и заселяйся. А прикупить для этого предприятия туземных вождишек дело плевое.
Юра знал это и намекнул:
— А теперь посмотрите на Европу, на это сборище дегенератов-содомитов. Через десять лет она вся будет трепетать в объятьях ислама, как старая дева на пороге султанского гарема. В этой противоестественной связи интересуюсь: правда ли то, что от смеси китаянки с кем угодно родится на свет чистокровный китайчонок со второй группой крови, который никогда не плачет?
— О, йес, да, да, йес, йес! — кивала китаянка, шелестя шелковым птичьим голосом. — Си!
— Не верю! — сказал Юра. — Давайте, да, попробуем?
— Хи-хи-хи! — ответила та, блеснувши острым, как топор, взором.
— И еще одно. Мне кажется, друзья мои, что я видел всех вас по телевизору. Вы не есть ли синьцзянский ансамбль «Влюбленный хунвейбин»? Нет?
— Нет, нет! Ноу!
— Странно, да. Очень уж вы… да, все как один!
— Да! — сказали китайцы, натянуто улыбаясь. — Осень, осень! — хотя навстречу скорому поезду медленно наползала весна.
«Ну, ходики, — думает Юра, — пугнул бы я вас нешутейно, да не нужны моей дорогой Родине международные дрязги, она устала от наветов».
Он попросил у китайцев черный китайский маркер. Глубоко вздохнув об упущенных с китайской леди возможностях, написал он на стенке купе «Здесь был Юра Воробьев» — и полетел, отдохнувший, через Тамбов на Киев.
1
Люди и предметы способны растворяться не только в детских мечтах о шапке-невидимке, не только, дымясь, в серной кислоте (что происходит отнюдь не на лабораторных занятиях по химии), не только в неблагодарной памяти вдов с детьми, и не только со страниц уголовных досье за хорошие деньги, а в обычном земном воздухе.
На севере Кении, скажем, есть озеро некоего Рудольфа, царство ему небесное, этому Рудольфу. На озере же том есть остров Нваитенет. На языке людей племени эльмоло — больших любителей козьего молока, проживающих на берегах озера, — это означает «безвозвратный». Местные голопузые молодожены не селятся на этом острове: не дураки они, чай. Они, босоногие аграрии, словно знают, что система товарного производства изначально преступна. Ведь еще Иммануил Кант предполагал, что павианы могли бы говорить, если бы захотели, но не делают этого: они боятся, что тогда-то их и заставят работать. Вот островитяне и питаются от своих козочек, как будто Гарри Меркурьев с Иммануилом Кантом дали им свое учение о благе человеческой лени.
