— Пусти его, мать твою! — заорал Сирил.
Бранд встряхнул головой и, слава Всезнающему, разжал пальцы. Парень повалился на пол и зашелся в кашле.
— Тебе лучше выйти на воздух, — отчеканил Сирил другу. — Я сам все решу.
— Я остаюсь… Все, Ри… я в порядке.
Сирил окинул его мрачным взглядом и бросился подымать парня.
— Это вам так не сойдет, — просипел парень. — Драки в убежище караются смертью…
— Ким, ради Всезнающего, думаешь, кто-то решиться казнить Бранда. Пора бы уже привыкнуть к его вспыльчивости, — усмехнулся Сирил. — Как будто он первый раз на тебя кидается.
— То, что он магистр не дает ему права тут распоряжаться, — недовольно буркнул парень, косясь на Бранда, который принял позу "само спокойствие" и четко пытался её придерживаться, хотя в таком состоянии казалось, что через мгновение бросится и свернет шею.
Потеряв интерес к происходящему, посетители убежища, расходились к своим столам, разочарованные неожиданным финалом. Сирил дал время Киму привести себя в порядок и, не повышая голоса, спросил:
— Кого ты впускал в комнату, закрепленную за Брандом?
— Я похож на сумасшедшего? Больно мне надо нарываться на его дружеские объятия.
Бранд не поменял позы статуи, даже бровью не повел, пытаясь себя контролировать.
— То есть никого.
— Ну, Лелана вчера перепутала комнаты и все. Мать его, Бранд, так это ты вчера убил того придурка?
— Я разве вчера был здесь? — шевеля одними губами, ответил Бранд. — Кто кроме девчонки заходил в комнату?
— Никто! Это точно.
— Тогда я не понимаю!
Бранд покосился на Сирила. Сирил только пожал плечами.
Ноги до сих пор подкашивались, когда возвращались воспоминания о поцелуе. Так, по-глупому влюбленной, она не ощущала себя никогда. Всезнающий! Она уверена была, что ничего подобного не существует. Формируясь среди грязи и разврата, её характер просто не принимал таких понятий, как любовь. Она знала слово страсть, прочувствовала слово боль, познакомилась с понятием унижение и смаковала вкус победы. Но не было теперь в её душе места всякой любви, привязанности и нежности. Возможно, раньше, но теперь — нет. Да и Бранд вызывал в ней далеко не влюбленность. Лела не могла отрицать притяжения к нему, даже влечения. Она уже окончательно решила, что распрощается с невинностью именно с его помощью, но влюбиться — бе! Как она вообще могла допустить мысль об этом. Она — магистр замка. Ей не положена такая слабость, как чувства.
Но все эти противоречивые мысли не меняли того, что Лела, сидя под кленом у замка, то и дело обращалась мыслями к тому единственному поцелую. И сердце почему-то начинало выбивать чечетку, колени слабли, не хотелось возвращаться ко двору, чтобы не оскорблять всей той грязью волшебство момента.
