Быстро уставший от речей своего недавнего фаворита, Ельцин согласился отложить решение, но указал, что премьеру надо активнее "заняться выборами". В таком подвешенном состоянии Степашин отбыл встречаться с губернаторами, чем и объяснялся его мрачный вид на этих встречах. Там главу российского правительства застало известие о захвате чеченскими боевиками ряда населенных пунктов в горной части Дагестана. Первой реакцией Степашина была попытка ухватиться за этот спасательный круг. Возможно, в воображении премьера рисовались картины того, как он спасает ситуацию и становится героем России. Отсюда — уверения в готовности "взять на себя всю ответственность". Но на этот раз "чечен- ская карта" оказалась козырной не для него. Возвратившегося в Москву Степашина ждал подписанный вечером 8 августа указ президента об отставке. Единственной "уступкой" Ельцина стало то, что на место премьера выдвигался не Аксененко, а Путин. Затем последовало бесподобное прощальное слово кабинету министров об отставке, заботливо увековеченное телевидением. Надо сказать, что ни в Буденновске, ни в Кизляре, где чеченские боевики расстреливали русских людей, Степашин не был так потрясен и расстроен, как в эти минуты. Пунцово-красный, с трясущимися губами, едва не плача и вспоминая свои "достижения", премьер, получивший приставку "экс-", дважды по- вторил, что "кстати" не допустил в правительстве "коррупции". И это была не случайная оговорка, но явный намек на обычную схему кадровых решений, принятую "шефом". С этими словами Степашин удалился из зала заседаний, а затем — из Дома правительства: коротать время на госдаче со своим другом Энгельгартом и давать многозначительные интервью...
ЛОГИКА “БЕЗУМИЯ”
Все это случилось чуть раньше предсказанного газетой "Завтра" срока и повергло в шок даже лояльных Ельцину деятелей как в России, так и за ее пределами. Человек, похожий на президента России, не стал дожидаться ни очередного обострения ситуации на Се- верном Кавказе, ни роста цен, начатого бензиновым кризисом, ни каких-либо иных событий, которые можно было бы расценить как “провал” и списать на Степашина. Все было решено, видимо, настолько спонтанно, что кремлевские "стратеги" просто не успели придумать для президента правдоподобное объяснение данного решения. Ельцин просто заявил, что, вот, решился насчет своего наследника, а потому и поменял. Ничего более нелепого придумать было нельзя.
Во-первых, любой вариант "спасения" нынешней верхушки ельцинского режима, будь то переворот, введение ЧП, или частичный выигрыш парламентских выборов или компромисс с оппонентами,— требовал и требует последовательной работы с опорой на крупные и влиятельные элитные группировки. Смена "коней на переправе" сигнализирует о том, что ситуация стала экстремальной для тех, кто осуществляет переправу. Иными словами, это манифестация собственной слабости: как объективной, так и субъективной.
