- Очень хорошо. - сдержанно похвалил Цапин. - Я вас попрошу дать мне фотографии. Я верну.
Степанков поспешил в свою лабораторию, а Аверина, которая уже несколько минут молча и словно отрешенная от всего смотрела в окно, повернулась и спросила тихо.
- Андрей Александрович, я правильно понимаю ваше мнение... Что в лицее нет ни одной девушки... То есть девочки, кроме Карташовой? Что остальные уже систематически и неупорядоченно живут с...
- Я этого не проверял - грубовато ответил Голубев. - Но что б пересчитать подруг Карташовой с тем же дефектом, думаю - хватит пальцев одной руки.
- Дефектом? - возмущенно вскинула брови директор. - И это вы говорите про девочек шестнадцати - семнадцати лет?
Голубев пожал плечами, поскольку знал - любой ответ прозвучит нелепостью.
- И с такой позицией, Андрей Александрович, вы пришли к нам в лицей? Я этого не ожидала.
- С какой позицией? - слегка разозлился Голубев.
- Но это же... Разврат!
- Где разврат?
- В вашей душе! Моральный разврат, во всяком случае.
Доказывать обратное было невозможно да и ни к чему, а потому Голубев кивнул.
- Видимо, вы правы. Но что уж тут поделаешь.
- Но ведь вы женаты! И у вас дочь, по моему, восьми лет?
- Правильно. Жена уже три года как в Америке, дочь вместе с ней, но при чем тут они?
- В Америке? А почему в Америке? - презрительно возмутилась Афанасьева. - Ребенок ходит в Американскую школу? Забывает русский язык? новая, более острая и болезненная для Авериной заставила её забыть проблемы развращенности своего педагога. - Как вы это допустили?
- Так. - ответил Голубев. - От разврата души и мыслей.
- Но это же... Социальное уродство! - выдала Аверина термин, который вряд ли существовал в русском языке.
- Возможно. - согласился Голубев. - А вас, Надежда Виктровна, не волнует, что за последнии несколько лет сорок пять тысяч русских девушек вышли замуж за иностранцев через всякие бюро знакомств и сбежали из России? Рвали когти, лишь бы удрать. Пусть не самые наши лучшие кадры, как я надеюсь, но все же?
- Они там... Гибнут! - выпалила Аверина. - Гибнут по домам терпимости, ходят по рукам, их продают, как скот! На верблюдов меняют! И вообще, - голодают.
- Может быть.. - безнадежно согласился Голубев, которого в большей степени занимало сейчас то, что Цапин слишком уверенно определил : Карташова - не та Карташова! Он что же - видел лже-Карташову? Откуда видел - из окна Прокуратуры? Что-то с этим Цапиным было не то...
