К черту всё. Я всё могу. Я могу всё, что только захочу.
– Хочу тебя, – прошептала Лиза, задыхаясь и обжигая поцелуем шею Инны, – Только тебя. Ни о чем не думай. Не надо.
Инна ахнула и, наклонившись, прильнула к Лизиным губам. Страстная волна подхватила её и понесла.
Как жарко… Язык вжимается во влажную нежность рта, губы целуют, ласкают, не дают сделать вдох. Но он и не нужен, этот вдох – зачем дышать, когда от бедер к сердцу понимается яркое, восхитительное, волнующее чувство.
Девочка моя… Невозможно думать ни о чем, кроме тебя. Кроме твоей горячей кожи, твоих прикосновений, твоих рук, пытающихся справиться с пуговицами на блузке.
Задыхаясь, но не прерывая поцелуя, Лиза потянула Инну за собой. Черт возьми, где же кровать в этом доме? Или не кровать – диван. Или хоть что-нибудь.
Ноги не держат, руки отказываются отрываться от любимого тела – срывают блузку и касаются, наконец, раскаленной нежной кожи груди.
Наконец-то диван – Инна упала на него, и тут же ахнула, придавленная весом любимого тела. Она почувствовала, как губы впиваются в её шею страстным поцелуем, а твердая ладонь проникает между ног и гладит бедро.
Лизины поцелуи сместились ниже – к груди. Она нетерпеливо отодвинула кружево бюстгалтера и приникла к ареоле соска. И тут же почувствовала… Страх. Не свой, чужой.
– Инна… – ошеломленно прошептала Лиза, поднимая взгляд. – Что?…
И тут же всё поняла.
Идиотка. Идиотка! Просто полная идиотка! Что же ты делаешь? У неё ведь это впервые. Она ведь даже не знает… Идиотка! Видишь её глаза? Она же боится! Ей же неловко, чёрт побери всё на свете!
– Малыш, прости… – прошептала Инна смущенно. Она всё еще обнимала лежащую на ней Лизу, но уже неуверенно, со стеснением.
– Нет, – Лиза покачала головой, и её волосы рассыпались волнами по Инниной груди, – Не проси прощения. Я просто дура, я знаю.
Она слезла с дивана и прикусила нижнюю губу. Всё испортила. Всё, что только можно было испортить – испортила. Кретинка.
До вечера они больше не разговаривали. Лиза молча ушла на кухню и принялась готовить ужин, Инна же привела себя в порядок и присела в кресло с книгой. Им обеим было о чем подумать.
Лиза корила себя. Она автоматически натирала морковь, чистила картофель и глотала соленые слёзы. Ведь знала же, знала, что так нельзя! Такие долгие нежные отношения. И одним поступком всё разрушено. Всё должно было быть совсем не так. Но она потеряла голову. Это как будто ты целую жизнь мечтала о шоколаде, и вдруг получила его. Ты накидываешься на него, поедаешь плитками, и не задумываешься ни о чем. И только потом приходит раскаяние.
