– Это слово звучит у нас не слишком лестно, – заявил Джек.
– В этом виноваты наши враги, – ответил монах.
– А почему у вас есть враги?
– Потому что даже у самого Христа было мало друзей.
– Какие цели у вашего ордена?
– Они просты, но мне не дозволено излагать их по трактирам.
– Может, вы изготовляете ликеры? – спросила Клара.
– Нет, благородная мисс.
– Вы не обязаны отвечать на глупые вопросы, – заявила Фани решительно.
– Знаю, – смиренно ответил монах, – но я не считаю господ глупыми.
– Мы только нечестивые, – сказал Джек.
– И избалованные, – добавила Фани.
Клара и Джек набросились на нее с ироническими упреками, но Фани не обратила на них внимания. Она не спускала глаз с монаха, который опять посмотрел на нее слегка озадаченно, точно удивлялся, что она так реагирует на выходки своих друзей и даже готова рассориться с ними ради него. Они обменялись взглядами и снова молча согласились, что Клара и Джек – избалованные дети, на дерзость которых но следует обращать внимания. Но нахальство американцев уже перешло все границы. И тем не менее в терпении монаха было не безразличие, а достоинство человека, превосходящего их неизмеримо. Может быть, он вел себя так, подчиняясь только правилам ордена. Может быть, если бы этот человек – его властные с жестокой складкой губы, острый взгляд, в котором горели неукротимые фанатичные огоньки, утонченность всего его облика выдавали идальго, облачившегося в рясу por convicción,[23] – может быть, если бы этот человек находился где-нибудь в клубе или на стадионе, он ответил бы Джеку вызовом на дуэль, ударом кулака в челюсть. Но сейчас он воздержался даже от резкого слова и сделал это красиво, умело, подчиняясь той внутренней дисциплине, какой требовал его орден.
Шум, долетавший снизу, внезапно усилился и отвлек внимание четверки от монаха. Послышались громкие угрожающие выкрики и вслед за тем удары по воротам.
– Что там происходит? – по-испански спросила Фани кельнера.
– Это очень неприятно, сеньора!.. Рабочие едут на митинг в Сеговию.
– Ну и что же?
– Они хотят войти в трактир.
– Пускай входят!
– Как? Сюда? – растерялся кельнер.
Мысль о том, чтобы смешать господ с простонародьем, показалась ему скандальной.
– Говорите, митинг? По какому поводу? – спросил Джек.
– Против восстановления старой церкви в Сеговии, – объяснил Мюрье.
В Бургосе, пока они пили кофе, он успел пробежать заголовки газет.
– Но ведь Испания – прогрессивная республика?
– Вот именно! Прогрессивная, только чересчур набожная, и рабочие протестуют.
