на возможность возникновения чувства. Тот вечер был чем-то слабо поддающимся всякого рода описаниям… Это была феерия общения. Общения не в смысле пустой болтовни и хихиканья, как это частенько случается. Общения от слова «общий». Это был всепоглощающий диалог
родственных душ! Даже тогда, когда мы молчали, а это было редко… Я смотрел только на нее и внимал, вдыхал, вслушивался. Я дышал ей и существовал за счет энергии поля, создаваемого возникновением нашего союза, союза
равных, как мне казалось… Только вернувшись домой той ночью — мы встретились в начале вечера, застали его конец, а разойтись смогли (именно, что смогли, это был волевой поступок) только ночью — и еле-еле уснув… Словом, утром я не передвигался, я метался и ближе к полудню начал догадываться, что потерял голову!
Бумага в нескольких местах увлажнилась. «Что за ерунда?!». Чуждое Винеру состояние навалилось тяжелым грузом, сопротивляться было бесполезно. И он не стал. Отложив бумагу и приняв удобную позу, Винер позволил слезам вести свою игру…
Мерно движущаяся жидкость причудливым образом преломляла свет, и стена уже не казалась такой неприступной. Женский крик усиливался, заполняя собой все пространство. Этот звук, несомненно, содержал очень знакомые нотки, но в целом был настолько чужим и страшным, что Винеру казалось, будто через самый малый отрезок времени он просто взорвется, не выдержав пронзительных колебаний, исходящих от неведомого источника. Создавалось впечатление, что угнетающий звук, проникая внутрь, с хладнокровием эффективного сорбента поглощал жизненную энергию. Единственным противовесом был слух, который как назло работал без сбоев. Собрав волю в кулак, Винер сделал короткий шаг и прикоснулся к стене. Кирпич был холоден и глух к внешним воздействиям. Винер только сейчас осознал, что обуви на нем нет. Разрушив босой ногой снежный холмик, он опустился в позу, чем-то напоминающую классический «лотос». Винер совершенно не боялся замерзнуть — в создавшейся ситуации эта перспектива казалась ему не самой плохой. Зачерпнув немного снега в ладони, он решил познакомить его со своим лицом. На границе двух агрегатных состояний воды возникли необычные ощущения. «Не хочу…». Эта мысль показалась Винеру странной и внешне необоснованной. «Не хочу!». Так же резко, как возникнув, женский крик сменился на ритмичные жалобные всхлипы. «Не хочу»…
Слезы испарились, оставив наместником изнуряющую боль. Чтобы отвлечься, он решил выдыхать дым от очередной сигареты в направлении наибольшего скопления тумана и наблюдать за диффузией.
