Все замолчали, стало очень тихо.
Слышите, где-то далеко поют, идет поезд на Москву, а над нами полное звезд августовское небо, и вот, уже луна взошла над лесом. И нам чуточку страшно, словно мы стоим на самом пороге будущего. А что там, впереди? Кто знает!
КАРТИНА ВТОРАЯ. ЗАВИСТЬ.
Май 1939 года.
Небольшая квартира в поселке Сокол, скорее, впрочем, похожая на дачу, чем на городскую квартиру. Десятый час вечера. В кресле сидит Ольга, она читает книгу, делая на полях пометки. На подоконнике, попыхивая трубкой, расположился Лаврухин.
Лаврухин. Жарко. Ночью гроза будет. (Помолчав.) У тебя какой экзамен завтра?
Ольга. Зоология. (Отрывается от книги.) Удивительно. Еще две недели – и я на третьем курсе. Не верится!
Из коридора слышен голос тети Таси: «Миша, Миша!» Затем входит и она сама, маленького роста, белокурая, совсем не седая. Она плохо слышит и почти ослепла, однако двигается быстро и уверенно, видимо, отлично ориентируясь в знакомой обстановке.
Тетя Тася. Миша, ну что же ты тут сидишь? Опять со двора на кухню явилась эта ужасная собака. Я убеждала ее уйти, но она меня решительно не слушает. Пожалуйста, выпроводи ее на двор, и пусть она больше никогда не приходит.
Лаврухин (улыбаясь). Ладно, я ей скажу. (Уходит.)
Тетя Тася. К нам на кухню постоянно являются разные животные. Вчера, например, пришел совершенно незнакомый петух. По-моему, с этим явлением необходимо как-то бороться, починить калитку, во всяком случае.
Лаврухин (возвращается). Пес удалился, Настасья Владимировна.
Тетя Тася. Прекрасно. Только не садись на подоконник с ногами, Миша, это неприлично. (Помолчав.) Десятый час, а Нины еще нет. Странно. Да, больше всего меня поражает в Нине ее удивительная серьезность. Восемнадцать лет – и ни одного увлечения. Когда я служила в Саратове, у нас за кулисами висел плакат: «Поменьше темперамента в жизни, побольше его на сцене». Это так верно! К сожалению, я не всегда придерживалась этого правила.
Ольга (помолчав). Я слышала, у Ивана Степановича в Экспериментальном институте освободилось место старшего ассистента?
Лаврухин (глядя в окно). Да.
Ольга. Знаешь, я почему-то уверена, что он выберет Шуру Ведерникова. (Смутилась.) Он ведь мечтал об этом.
Лаврухин (улыбнулся). У нас в аспирантуре многие об этом мечтали.
Из сада на веранду поднимается Галина.
Галина. А я к вам. Не поздно? Вдруг такая тоска напала! И, как нарочно, вечер нынче душный, майский. Вся Москва черемухой пахнет. Я совсем одурела.
