— Хватай меня за руку, — предупредил Целест. Сюда добропорядочные граждане носу не казали — велик риск нарваться на кого угодно, от банальных грабителей до маньяков; конечно, и десять человек не сладят с мистиком — а уж с мистиком и воином подавно, но Рони мог просто заблудиться…
Трущобы напоминали многократно сломанную и неправильно сросшуюся кость. Кое-где серые дома смыкались тупиками, скалясь выбитыми окнами и облупленной облицовкой, похожей на трупные пятна. Кое-где красовались заборы, увенчанные колючей проволокой. То и дело раздавались далекие крики, ругань и звон битого стекла, несколько раз Рони послышалось, будто за их преследует нечто огромное и сопящее, как медведь-шатун, отчего он вцеплялся в ладонь Целеста до спазма в собственных пальцах.
— Не бойся ты так, — не выдержал тот. — Мы же Магниты, забыл?
Забыл. Рони приняли в Цитадель без теста — еще бы, нейтрализовал настоящего, не связанного, одержимого, однако оставался семнадцатилетним мальчишкой из вычеркнутых самими Гомеопатами Пределов, где в черных кошек и домовых верят куда крепче, чем в Магнитов…
— Скоро придем, — утешил Целест. — В Пестром Квартале не страшно. Там… пестро.
И лучшего определения не сумел бы подобрать он. Очередной поворот, и словно вынырнули из глубокого колодца, да не куда-нибудь, а на карнавал. Вечный карнавал царил в Пестром Квартале. Гротескная пародия на "официальные" площади и проспекты Виндикара. Чадно дымили подожженные мусорные баки, и пламя их ничуть не отличалось от драгоценного пурпура фонарей; подкрашенные фосфором вывески имитировали дорогие бутики, кое-где торчали чахлые кустики или даже общипанные деревья, и они передразнивали ухоженные скверы. А многочисленные притоны — чем они хуже дорогих клубов, где развлекается богатая молодежь? Разве, наркотики там дороже да вместо оборванных, замотанных в грязные тряпки, вышибал — секьюрити в строгих костюмах.
Но суть одна. Целесту доводилось бывать и там, и здесь, и он давно уверился: Пестрый Квартал, прибежище воров, наемников, бродяг, шлюх — а порой и порядочных отцов семейств из тех, кто хочет отдохнуть свободно и без присмотра соседей, — его стихия. Словно родился он не от семени благородного Альена, но был зачат под забором, какой-нибудь проституткой и наркоторговцем.
Целест с наслаждением нырнул в разномастную толпу — Пестрый Квартал к ночи пробуждался, здесь обитали те, кто днем предпочитал скрываться в потаенных нишах безглазых домов, а то и в канализации. Привлеченные яркой внешностью, к Целесту тут же прилипли две девицы неопределенного возраста — от пятнадцати до сорока, макияж и розовые парики прятали истину надежнее масок. Одна выдохнула пряный дым наркотической сигареты прямо в лицо, томно протянула:
