— Какие проблемы, приятель? — имитируя южный акцент, поинтересовался Кейдж.
Саб-Зиро же почуял, ЧТО случилось с "потерянным". Место Смерти. Картинки Рэйдена — не фантазии, и раковая опухоль метастазирует в самые здоровые участки…
— Демоны ушли, — мягко произнес он, проводя холодной рукой по лицу странного человека. Тот вздрогнул, поморщился…
— Целый. Город. Был, — воскресшие на полсекунды зрачки потонули в облачной безысходности. — Адские твари. Слетелись в город. Сквозь дыру в небе. Люди… умерли все. Кишки вылезали через глотки… и блестели, как светлячки. Я остался.
— Значит, ты Избран, — Лю Кэнг зачарованно повернулся к Джонни и Саб-Зиро. — Он — еще один, так? Рэйден приказал собрать, и вот…
Джонни протянул незнакомцу металлическую флягу. Тот глотнул, скривился… и выражение лица обрело осмысленное выражение. Не маска-фотография гекатомб.
— Кертис Страйкер, — представился он, заливая в горло новую дозу содержимого фляжки. — Специальная охрана…
Он закашлялся.
— Мы с ребятами давно сообразили, что дырка та не к добру. Тьфу, да дело с самого начало воняло сортиром, но потом эта дрянь открылась… Как, — он запнулся, подбирая точное слово. — Как вырвало небеса на нас, вот. И оттуда мерзость тучами повалила, горгульи разные, горбатые чудища… Они людские души слопали, давились и жрали их, прямо — свиньи из корыта… За полчаса всех… только меня не тронули.
Кейдж пригладил прическу. Саб-Зиро сжал кулаки.
Лю Кэнг, захлебываясь и путаясь, пересказал новому Избранному историю Смертельного Боя и их миссии.
— Император, значит, — нехорошо повел скулами Страйкер. — Император… я эту сволочь голыми руками придушу. Он заплатит — за Хелен, за Сьюзи… за Майка…
(семья, жена и дети… у него была все, а теперь — распухшие трупы… и ты осмеливаешься упрекать богов, якобы несправедливо поступили с тобой, Саб-Зиро?)
— Заплатит, — кивнул Посвященный Холода. — Но пока сдерживай себя, и просто выполняй свой долг.
— Ишь как заговорил, сосулька фигов, — в сторону заметил Кейдж. Лю пихнул его в бок. Джонни нарочито громко предложил всем занять места.
Вихрь огней, рекламы и зазывных лозунгов плясал, твердя "жизнь — прекрасна". Доносился не обремененный трезвостью смех и женские голоса. Ближе к океану, его влажный аромат перебил резкие миазмы парфюма, алкоголя и бензина.
Сан-Франциско наотрез отказывался признать существование иных миров, врагов — помимо исламских террористов, и бед — иных, кроме астрономических проигрышей в казино.
