— Уходите прочь, — неприятно-равнодушно выговорил "китаеза" с здоровенным шрамом на роже. Эйсу померещилось, что, невзирая на тридцатиградусную жару, его продернула корочка изморози… и он взбесился еще сильнее.
— Да, бегите к юбкам, маменькины сынки! — зло добавил второй, очевидно перманентно курящий сигареты.
— Картер, Рик, — рявкнул Эйс. — Вы — уберете того! — он ткнул толстым пальцем в Саб-Зиро. — Вторым я сам займусь!
Картер и Рик представляли собой весьма внушительное зрелище. Каждый весил не менее ста пятидесяти килограммов, с лезвиями на арбузоподобных кулаках, они буквально символизировали Всесилие группировки.
Картер оскалился на неясно почему столь спокойного "китаезу", и, размахивая над головой пудовой цепью, двинулся на Саб-Зиро. Аналогично повел себя Рик.
— Ща бифштекс будет! — пообещал он.
Саб-Зиро позволил противникам подойти поближе, уклонился от гудящих вертолетным винтом цепей, зацепил Рика "подкатом", обхватил толстенную ножищу, выламывая сустав. Картера он опрокинул изящным ударом локтя в челюсть, чуть подпрыгнув. Триста кило живого мяса, воя, повалились на горячий песок, совершенно беспомощные.
— Уходите, — повторил он, "вырастая", прямо перед физиономией совершенно ошарашенного Эйса.
Эйс не заметил, как странный метис уложил его патентованных громил — настолько быстро все случилось.
— А-а! Дьявол вас дери! — заорал он.
Вопль главаря послужил алым флажком старта. Сыночки банкиров, не отличавшиеся смелостью, попытались слинять, но каша-мала толпы втянула их в водоворот. Четырнадцать человек ринулись к двоим.
В центре спирали-боя Смоук и Саб-Зиро поймали себя на том, что наслаждаются даже столь примитивной дракой. Они слишком свыклись с их ремеслом.
Саб-Зиро поднырнул под троих, связывая врагов их же конечностями. Один попытался воткнуть финку в неуловимого "узкоглазого", нож смачно впечатался в лопатку товарища, а Саб-Зиро безошибочно наносил резкие и разрушительные удары в самые уязвимые точки.
Со Смоуком драться — еще хуже, он буквально
(рассеялся… дымом!)
и если Саб-Зиро кто-то, по крайней мере, замечал, то Смоук сражался бесплотным призраком.
Смоук спроецировался перед Эйсом ехидной галлограммой. Эйс взвыл, потому что за железным блеском сетчатки неуловимого врага последовала боль его, Эйса, искристо ворвавшаяся в грудную клетку и живот.
Полуобморочный Эйс зашатался, грузно сполз на колени.
(на коленях — перед китаезой?!)
Окровавленным ртом он прокричал оскорбление — ему и рыжей стерве, и сероглазый парень приподнял его за горло.
