Открылась заманчивая вакансия, и наша гостиная превратилась в штаб военных действий. Весь Кабинет трудился без отдыха. Элинор, как свежеиспеченный советник, вряд ли могла надеяться на такой пост, однако без боя сдаваться не собиралась. Все рекомендации и похвальные отзывы, набранные за несколько карьер, были пущены в дело. Мне час от часу делалось все страшнее.
— Ты ведь не думаешь, что это совпадение, нет? — пытался я вразумить ее. — Сначала твое назначение, потом это. Кто-то хочет тебя подставить, не понимаешь разве?
— Расслабься, — сказала она. — Я знаю, что у меня нет ни единого шанса. Это просто разминка такая, вступление в игру. Люди удивились бы, если б я не попробовала.
Рано утром неделю спустя Эл принесла мне в постель кофе с кексом и утреннюю визолу.
— К чему бы это? — спросил я, хотя по озорному излому ее бровей уже знал к чему.
Мы переехали на временную квартиру, заняв 207-й этаж башни Уильямса в Блумингтоне. В будущем мы планировали купить ферму в этом округе, среди вязовых рощ и ржаных полей. График Эл, и так уже достигший марафонского уровня, стал еще напряженнее — ведь теперь она стала региональным представителем СТД. Я болтался по кампусу, стараясь приспособиться к новым условиям.
Через пару недель случилось событие, затмившее собой все предыдущие. Мы, не подавая никакого заявления, получили разрешение на ретрозачатие. Игнорировать это мы не могли: таких разрешений выдавалось всего сто тысяч в год на все СШСА. Из всех наших друзей и знакомых их получили две-три пары, не больше. Я реального ребенка уже несколько десятков лет не видал (имитированные то и дело мелькали в комедиях). Мы были так ошарашены, что не знали, как отвечать.
— Не волнуйтесь, — сказал секретарь отдела рождаемости, — все реципиенты реагируют примерно так же. Некоторые и в обморок падают.
Элинор, явно далекая от обморока, деловито заметила:
— Не знаю, могу ли я взять на себя дополнительную ответственность в такой сложный период.
— Вы хотите отказаться от разрешения? — не поверил своим ушам секретарь.
— Я этого не говорила, — поморщилась Элинор, взглядом призывая на помощь меня.
— А… это мальчик или девочка? — спросил я.
— Это ведь зависит от вас, верно? — ответил он с лукавой улыбкой и с театральной внезапностью добавил (вся его работа, как я предполагал, заключалась в том, чтобы делать сто тысяч звонков в год и преподносить незнакомым людям самый ценный в жизни подарок): — Мой вам совет: поезжайте-ка вы в Трентон, в Национальный Приют. Там все и выясните. Это вас ни к чему не обязывает.
