Зачем были сделаны комментарии — понятно. А зачем были сделаны исправления, станет понятным из рассмотрения содержания «Проекта приказа…», построенного по классической форме: отчет за прошедший год и план на будущий. Это стало ясно, когда в конечном итоге уже другая судья — Г. Н. Коваль — запросила в ФСБ его полный текст в оригинале. Хотя полученный текст тоже содержал укрытые места, но он уже был примерно на 30 страницах и давал гораздо более полное представление о документе. В аннотации, сделанной в УКРО, упоминания об этих двух разделах опущены.
В разделе, посвященном отчету о работе в 1996 году, речь идет о человеке без указания имени и фамилии, который на момент составления проекта приказа занимал должность начальника отдела Кореи в МИД России. Приказ готовился после 4 ноября 1996 года, что стало ясно тоже только позже из его более полного текста, В аннотации эта дата была специально опущена, а «свидетель М.» в суде, подгоняя свои показания под нужную ему версию и ссылаясь на «существующую у нас практику», утверждал, что приказ был написан в начале октября.
Все дело в том, что с 25 октября я уже не занимал эту должность, поскольку был назначен заместителем директора департамента. Фактически я выполнял обязанности заместителя директора еще раньше, после того как мой предшественник на этом посту Валерий Денисов получил от Пхеньяна агреман и верительные грамоты от президента. Южнокорейцам же стало известным о предстоящих служебных перемещениях в департаменте еще в апреле того же года, о чем свидетельствует запись в списке полученных сведений. Кроме того, будь этим человеком я, составители приказа не могли бы не отметить хотя бы предполагаемое служебное повышение характеризуемого ими вновь привлеченного в отчетный период сотрудника. Этого же в документе нет. И, наоборот, в другом разделе, рассматривая перспективу сотрудничества с ним в планируемый период, они опять же называют его «начальником отдела».
Человек, о котором идет речь в «Проекте приказа…» в тот же отчетный период на начальном этапе привлечения к сотрудничеству, как говорится в документе, был старшим советником отдела Кореи МИД России и назначен в том же году начальником отдела. Должность же старшего советника ни в 1996 году, ни ранее я никогда не занимал. И если безосновательные рассуждения «свидетеля М.» о подготовке «Проекта приказа…» в октябре вполне удовлетворяли судью Кузнецову и других судей, то мой послужной список лежал в деле, и опровергнуть его было невозможно.
