И все это — задержание, наручники, угрозы, применение силы, запугивание, личный обыск и обыск автомобиля с дипломатическими номерами, просмотр документов, — несмотря на то, что Чо Сон У сразу же предъявил свою дипломатическую карточку, на то, что его дипломатический статус и так был известен подполковнику по прежним деловым встречам с корейцем на Лубянке. Как будто бы и не существует подписи России под Венской конвенцией о дипломатических сношениях.
Чем же столь бесцеремонно интересовались у Чо Сон У, каких признаний и о чем у него добивались, что было обнаружено в результате обысков?
Все вопросы касались наших с ним отношений.
— Знаете ли вы Моисеева Валентина Ивановича?
— Конечно, — отвечал Чо. — Я его знаю как дипломата и ученого, часто выступающего по проблемам Корейского полуострова. Время от времени мы встречаемся и обсуждаем с ним эти вопросы, поскольку я тоже ими занимаюсь. Иногда я приглашаю его вместе пообедать. Точно так же я встречаюсь и с другими российскими гражданами. Это обычная дипломатическая практика, я ни в коей мере не нарушаю ваших законов.
— Нас не интересуют ваши отношения с другими российскими гражданами — только с Моисеевым, — грубо оборвал его подполковник.
— Несколько раз, — продолжал Чо, — Валентин Иванович давал мне тексты своих выступлений на научных симпозиумах и конференциях.
Кореец совершенно искренне и недвусмысленно отрицал получение от меня каких-либо документов, передачу мне денег или подарков.
Все это беспристрастно зафиксировано на видеопленке.
Имеющая очевидные и безусловные следы монтажа, никак не оформленная процессуально, эта пленка зафиксировала также, что у Чо Сон У были найдены четыре фотографии, которые я ему дал в тот вечер, а среди многочисленных личных бумаг в основном на корейском языке — какие-то листки на русском, которые он назвал полученной им «лекцией» по корейской проблематике. Ни названия этой лекции, ни количество печатных листов на записи не отражены. Можно лишь предполагать, что это был текст озвученного мною накануне на симпозиуме и переданного ему в этот вечер доклада «Политика России на Корейском полуострове».
Не нашел отражения в видеозаписи и факт составления «протокола отобрания объяснений» у Чо Сон У, написанный кем-то по-русски от руки с исправлениями и без подписи самого Чо Сон У, далекий по содержанию от записанного на пленку диалога. Тем не менее он был включен в материалы дела как документ якобы изобличающий меня, непонятно только, в чем и на каком основании, поскольку и в этом полустраничном протоколе было зафиксировано лишь то, что мы знакомы и иногда встречались.
