Одиночество | страница 43

— Вот, прошу вас, — засуетился он, обрадовавшись приходу Сторожева, — наш прихожанин, член Учредительного собрания, уважаемый человек.

Офицер быстрым взглядом осмотрел Сторожева с ног до головы и стал расспрашивать о сельских делах, о дороге, о красных.

— Дозвольте узнать, если не секрет, вы какой армии будете? — спросил в конце разговора Сторожев.

— Конной, генерала Мамонтова, — скупо ответил офицер и стал собираться.

— Очень рады, — тихо заметил Петр Иванович. — Значит, конец большевикам?

— Возможно, — протянул офицер, выходя из дома, — весьма-с возможно-с! — и вскочил в седло.

Отряд проходил по пустынному, точно вымершему селу.

«Доблестные войска были встречены хлебом и солью… — горько подумал офицер и дал коню шпоры. — Даже поп крутил лисьим хвостом! Мерзавцы!»

Петр Иванович распорядился собираться на загон близ Лебяжьего озера и пахать его под зябь. Он снова гоголем ходил по селу, отобрал своих лошадей, овец, вывез из сельского амбара все зерно, что взяли у него, — фунт в фунт. А спустя месяц вернулись коммунисты — Мамонтова разбили: бежал генерал от красных сломя голову.

Снова взяли у Сторожева овец, зерно, увели лошадей да еще посадить пригрозили: дай, дескать, только с делами управиться, мы тебе…

Петр Иванович рвал и метал, а ничего не поделаешь: сиди молчи, думай, собирай лоб в морщины… Тут-то и приехал к нему из Кирсановских лесов, из далекого озерного края человек от Антонова; было это в январе, только что расчинался бурный двадцатый год.

Огорожен долго говорил с посланцем Антонова в риге, проводил его задами на дорогу, потом приказал Алешке на завтра к полудню приготовить лошадей.

— Куда поедем?

— На кудыкино поле! — зарычал свирепо Сторожев. — Твое дело лошадей готовить, а мое дело плановать, куда ехать.

«Эка злющий какой! — подумал Лешка. — Только и знает брехать! Черт седой!»

Лешка с сожалением вспомнил, как Листрат звал его с собой в Царицын, а Лешка не захотел ехать — привык к селу, к Петру Ивановичу, привык гулять до поздней ночи с девками, забираться с ребятами в поповский сад, трясти яблоки, ползать во тьме на коленях, собирать сочные, спелые наливы. Но была у Лешки еще одна причина — водилась у него зазноба, звали ее Наташей Баевой.

Приглядел парень девку, да зря охаживал. Ходить ходит, и гармонь слушает, в обнимку сидит, и целоваться охотница, а в омет — шалишь! Блюдет себя.

— Что ты мне за пара? — говорила Наташа Лешке. — Какой из тебя прок? Какое такое у тебя богачество? Ты у Сторожева в работниках, а мне что, в стряпки к нему идти? Ищи другую!