Сторожев, откинувшись на спинку кресла, сидел окаменевший. На его медных скулах проступили кроваво-красные пятна, глаза горели свирепым огнем, лоб собрался в крупные и глубокие морщины.
— Что ж, — хрипло, с угрозой выдавил он, — посмотрим, чья возьмет! Это еще вопрос: отдадим ли мы им хлеб. И не о себе говорю, а о всем селе… Беднота ясно в счет не идет, у ней хлеба нет. За хлеб мы постоим. У нас силенки тоже имеются.
— Черта вы сделаете с беднотой и большевиками в одиночку, — подал голос Антонов и продолжал с жаром: — Среднему мужику, Петр Иванович, вряд ли по душе большевистские порядки. Начнется война внутри России — большевики как липку обдерут и вас и середняков. Если сумеете раскачать среднего мужика, если сможете объединить трудовое крестьянство против большевиков, тогда еще вопрос, удастся ли им и голытьбе сломить нас.
— Вот затем я и пригласил сюда товарища Сторожева, — заявил Булатов. — Поговорить с ним насчет мужицких дел. Человек известный.
Хозяин торжественно потряс руку Сторожева.
— Великолепно! — вскричал он. — Да вы, милейший, старый и нюхавший порох борец! — Очевидно, Федоров по привычке хотел тут же произнести речь, но Булатов резко остановил его.
— А твоя мысль, Александр Степаныч, насчет объединения трудового крестьянства пришлась прямо в точку.
— Это не моя мысль. Это стародавняя думка Петра Токмакова. Мы недавно говорили с ним насчет этого. Григорий Плужников взялся написать что-то вроде программы. Я ведь, сам знаешь, — он горделиво вскинул голову, — боевик, человек дела, теоретик никудышный, а Токмакову и Плужникову все карты в руки.
— Очень хорошо, — оживленно заговорил Булатов. — Петр Иванович, ты не сможешь задержаться на день в Тамбове?
— Отчего ж, ежели, так сказать, для дела.
— И хорошо! — подхватил Булатов. — Завтра сведу тебя с Плужниковым и Токмаковым, они тоже здесь, вы вместе помудруйте над тем, что там сочиняет Григорий Наумыч. Да насчет хлебушка, насчет хлебушка, который большевики думают из вас всех вытрясти, не забудьте упомянуть. Вот так. Ну, товарищи, — он поднялся, — с вами у меня разговор окончен, теперь мы останемся с хозяином. Одну минуту, забыл кое-что сказать тебе, Александр Степанович.
Он отвел Антонова к двери.
— Слушай, Саша, ночью надо провести одну операцию. Во дворе городской управы чертова уйма винтовок, отобраны у солдат, идущих домой. Вывезти их надо сегодня же, но шито-крыто, понял? И отвезти подальше. А дня через два надо пошарить в артскладе. Людей дам. Сбор сегодня в два ночи у тебя.
