– Ну, примерно… А теперь, если не возражаете, я пойду на кухню и приготовлю вам чашку чаю.
– Весьма любезно с вашей стороны, мистер Браун, но не стоит, право, беспокоиться.
Ну и достал же ты меня, приятель, своими заботами! – подумала она, закашлявшись и вновь вытирая нос.
– Ничего, Кэрри, какое беспокойство…
– Но мне действительно лучше остаться одной… Надеюсь, мы найдем более подходящий момент, чтобы отметить победу. Зачем вам сидеть в душном помещении, забитом тысячами болезнетворных микробов.
– Чепуха! Какие там микробы! Нельзя вам оставаться одной без присмотра и помощи. У вас есть кто-нибудь, кто…
– Послушайте, я сама могу о себе позаботиться! – вновь начиная злиться, резко прервала его Кэролайн.
– А я в этом не уверен.
Вскоре из кухни донеслись звуки, говорившие о том, что он и вправду принялся готовить чай.
Чего она злится? Ведь задан вполне обычный при таких обстоятельствах вопрос, а она ему чуть в глотку не вцепилась. Не потому ли, что и в самом деле поблизости нет никого, кто поухаживал бы за ней во время болезни. Приятели и подруги, когда не надо, тут как тут. А попроси их прийти сейчас, и у всех найдется куча неотложных дел. Разве та же Кэтлин, позвонившая накануне, не могла предложить свою помощь? Но она ограничилась лишь добрым советом.
Двадцать семь лет, успешная карьера, собственный дом… Можно позволить себе провести отпуск где угодно, но ехать одной никуда не хочется. Да и после работы она не спешит, как другие, домой, поскольку там никто не ждет ее.
Прежде Кэролайн об этом не задумывалась. Жизнь была заполнена работой. У замужних подруг уже по паре-тройке ребятишек, но она им никогда не завидовала. Собственное ее существование неизменно спокойно. Ни ссор, ни хлопот, ничего… Но подчас бывают минуты, когда становится грустно…
В гостиную вошел Джастин с подносом в руке.
– Ну как, девушка? Вы еще не успели по мне соскучиться?
Взяв с подноса чашку горячего чая, Кэролайн проворчала:
– Я и сама могла бы… Мне неприятно, что вы меня жалеете.
– Разве я говорил, что жалею вас? Что-то не припомню…
– А что тут припоминать? Это же видно.
– Хорошо, Кэрри. Чтобы вы успокоились, торжественно заявляю, что мне вас ничуть не жалко. Я вообще органически не способен испытывать к кому-либо сострадание.
Да уж, мистер, рассказывай! Конечно же ты жалеешь бедняжку, за которой даже присмотреть некому. Несчастная, больная, одинокая… Думаешь, мол, у нее, старой девы, и мужчин-то никогда не было…
