— Кто бы мог предположить, что простой крестьянин сумеет так владеть смычком!
— Я думала, что не удержусь и пойду танцевать, несмотря на присутствие его величества… — говорила одна дама другой.
— Захватывающая мелодия!
— Необычайная… Неслыханная!
— Прекрасная!
Император жестом руки подозвал Метека. И когда Метек несмело сделал несколько шагов к нему, император сказал:
— Мне нравится твое искусство, юноша. Я хочу, чтобы ты был здесь, при моем дворе. Поэтому останься во дворце — не пожалеешь: всё у тебя будет! Своей игрой станешь ты развлекать нас самих и достойное общество венское…
Повелел тут император подать Метеку кошелек с деньгами.
Поблагодарил Метек императора за этот дар и за милость к нему, но в душе понял всё и задумался горько: такое приглашение означало всю жизнь в клетке золотой провести, от милости и немилости императора зависеть. Понял еще, что будет страшно тосковать по горам любимым, по матери родной, по далекой горной деревне…
Встревожила парня милость императорская, напугало приглашение властное. Однако ум его рассудительный, хороший совет тут же подсказал:
— Государь мой милостивый! — сказал он, подождав немного, будто придя в себя после счастья такого нежданного. — При дворе вашем остаться, — это большая честь для меня, и от всего сердца благодарю за нее. Однако, позвольте мне слово молвить: до того, как мне тут в Вене навсегда остаться, разрешите еще раз в горы съездить, с матерью старой проститься?
Все окружающие сочувственно головами кивнули, а император промолвил:
— Достойна похвалы твоя сыновняя привязанность! Поезжай же к себе в горы, юноша, простись с матерью. Но к весне возвращайся к нам, в Вену!
Вот так и удалось Метеку, хоть и на короткое время, вырваться на свободу из клетки золотой.
Вернулся Метек домой в солнечный день зимний. А ехал он всю дорогу на сером коне собственном, которому в Вене купил уздечку, серебром украшенную. Люди по пути встречали его, как важную особу, из окон ему глаза девичьи улыбались. Но парень ни в одной деревне не остановился, не поговорил ни с кем — домой торопился. Скакал по дороге, что высоко в горы ведет меж заиндевевших пихт — к вершине Бараньей Горы, где его хата стоит. К матери спешил!
Издалека заприметила сына обрадованная старушка. Скорее дров в печку подбросила, горшок с борщом ближе к огню подвинула, а рядом — еще горшок, с клёцками. Сама же, как возилась у печи в безрукавке — за порог хаты выбежала: встречать Метека после дальней дороги.
