— Он спрашивает, почему ты меня не убиваешь, — повторил мальчишка на безупречном саксонском — Попробуешь — голову оторву. — И он снова взялся за весло, немного не такое как у других: это крепилось на чём-то вроде стержня и уходило в воду прямо, а не под углом.
— Это ты — brjostabarn? — спросил Джек.
Вместо ответа мальчишка пнул его ногой в живот, а затем треснул по голове.
— Ты грязный раб. Я тебя убью, когда захочу.
От удара рана на голове Джека вновь открылась. Мальчуган попытался дать сдачи — да куда там! Всё, что он мог, так это держаться за живот, да изо всех сил крепиться, чтобы не вырвало.
— Ты чудовище! — завизжала Люси. — Ты… ты brjostabarn, вот ты кто!
Пробравшись через лес рук и ног, девочка вскарабкалась к великану на колени и яростно вцепилась ему в волосы.
— Нет… нет… — застонал. Джек. Сейчас великан, чего доброго, вышвырнет Люси за борт и не поморщится.
— Да сделай же что-нибудь, ты! — отчаянно вопила Люси. — Вы — мои рыцари, вам полагается отвезти меня в замок. А ну, сейчас же слезай с ящика и поколоти этого brjdstabarn!
Однако великан не рассердился. — напротив, вновь расхохотался своим лающим смехом. Он ссадил Люси с колен и прошел на корму. Корабль зловеще раскачивался под его шагами.
— Harm erprcellinn rrdnri, Торгиль, — рявкнул он, отвешивая мальчишке звонкую оплеуху. — Рй mdtt еШ drepa bann. — И, как ни в чём не бывало, вернулся к своему сундуку.
Торгиль стиснул зубы, но не издал ни звука. Зато глянул на Джека с такой неприкрытой ненавистью, что Джек непроизвольно поежился. Тем временем Люси возвратилась на место и, усевшись на корточки, потрепала Джека по плечу.
— Я тебя в обиду не дам, — заявила она. — В конце концов, я же принцесса.
Постепенно кровь унялась, да и боль от жестокого удара в живот слегка поутихла. Джек понятия не имел, что теперь делать; знал лишь, что ради Люси необходимо остаться в живых. Ведь девочка не понимает, сколь опасно их положение. Для нее это — всего лишь чреватое некоторыми неудобствами приключение.
Выдержав долгую паузу, Торгиль повернулся к Джеку и снова заговорил на безупречном саксонском.
— Я тебя убить не могу, потому что ты принадлежишь Олафу Однобровому. Это его право. Однако девчонка — моя рабыня. — Торгиль холодно улыбнулся. — Вот ее я убью, когда пожелаю. Если ты мне не угодишь. — И вновь взялся за весло.
