И опять возгласы. Они повсюду.
"Смерть ведьме!"
"Сжечь ведьму! Дьявольское отродье!"
Зачитывают приговор, но девушка не слышит. Она прощается с сестрой, беззвучно, одним лишь взглядом. Прощается и прощает…
Приговор зачитан. С ним закончилось время ее пребывания на земле и жизнь.
Палач подносит факел к дровам, и они весело занимаются. Им без разницы, они с радостью спасают и отнимают жизни, им все равно, что нести, как и огню.
"Они все-таки полили дрова водой…" — была последняя, не понятная даже ей самой, мысль. От дыма она потеряла сознание.
— Смотри, а эти смертные, в кои-то веки, умудрились сжечь настоящую Ведьму, — нотки ехидства, так хорошо слышались в тоне говорившего, что казалось, хрустели на зубах. Голос был приторно сладок, страстен, горяч. Заползал в уши, сворачивался змеей вокруг сознания. Духота жаркой июльской ночи, всплывала в памяти, с его первыми звуками.
— Да, но Она сама к ним пришла, так что это не их заслуга, — второй голос — полная противоположность. Он был кристально чист и холоден. Струился в воздухе, создавая ощущение трескучего холода, ледяной воды, обжигающей кожу, январского морозного дня.
"Странно видеть свое тело со стороны! Особенно, когда паришь в воздухе", — эти мысль показались ей самой забавными до абсурда. Она видела, как тело исчезает в языках пламени, невольно отметила, что раздуваемые ветром, ее волосы устроили еще один костер. В это время дух девушки все быстрее поднимался к небесам.
" В Рай?" — мысль ее очень удивила.
А потом была Серость. Ни Свет, ни Тьма, а всеобъемлющая Серость. Сумерки. Место, не принадлежащее ни Свету, ни Тьме. Нейтральная зона.
— Своей жизнью Она доказала, что принадлежит Свету, — раздался на удивление безучастный голос.
— Последний ее поступок нельзя расценивать как-то кроме самоубийства, — говоривший был явно не согласен с первым. — Она принадлежит Тьме, ведь Свет не место для самоубийц.
— Самоубийство? Зачем же так открыто лгать? Хотя такая сила весьма притягательна. Но это был шаг полного самопожертвования, даже самоотречения. Она достойна служить Свету. А раз не веришь мне, так смотри. Ты знаешь, на них невозможно повлиять.
В воздухе появились аптекарские весы. На одной из их чашечек лежали белые перья, которые заметно перевешивала такую же с черными перьями. Во время этого спора девушка заворожено наблюдала за тем, как к белым собратьям присоединялось последнее, самое большое, перо. Она плавно опускалось в белый ворох, сияя своей несказанной белизной.
