— Кто это смастерил? — спросил офицер резко.
Все молчали.
Эсэсовец выхватил из кобуры пистолет и выстрелил над головами спящих.
— Кто сделал стол? — заорал он свирепо.
Вася Коваль, боясь за товарищей, решил подойти:
— Я смастерил.
Офицер оглядел его с ног до головы:
— Почему сразу не признался?
— Боялся — бить станете.
Тот сощурил глаза:
— Офицер СС гуманный. За твою работу я дам тебе бутерброд.
— А я его уже съел, — сказал Коваль, потирая руки.
— Съел! А кто разрешил?
— Так вы же сами сейчас сказали, что за работу бутерброд.
— Марш! — заорал офицер и с силой ударил Васю в скулу. — Сволочи! Свиньи проклятые! — орал он. — Все никак не наедитесь. Я вам покажу.
Всех подняли, поставили в колонну по команде «смирно»… из-за бутерброда толщиной в бумажку. Если бы этот бутерброд разделили на всех, каждому досталось бы только по маленькой крошке.
Крошка! Легко сказать. А какая в ней сила! Да, сила!
Настоящая сила. Каждый ее искал в уголках карманов, не раз вывернутых наружу! Ведь за крошку хлеба можно было затянуться крепким табачком, купить шинель. Она была ценнее самых дорогих вещей. Ведь взять ее было негде. Кругом каменные стены да вражеская охрана. Вот почему при дележке хлеба узники ищут каждую упавшую на пол крошку.
Крошка хлеба на землю упала,
Меньше хлеба на крошку стало.
Где-то в поле неубранном нашем
Сколько зерен лежит у пашен!
Вот собрать бы их вместе — да в кучу,
Хлеб бы выпекли белый, пахучий.
Мы б окрепли и сильными стали,
Мы б тюремные стены сломали,
Снова вышли б в бой, под бомбежку.
Да, жалеть надо хлебную крошку!
Снег! Сколько добрых воспоминаний о детстве ты приносишь в мою камеру, снег! Когда ты легкий и светлый звездочками падаешь на землю, сердце наполняется несказанной радостью. Вот давно-давно: я ловлю тебя и растираю на ладонях. Ладони горят, словно над пионерским лагерным костром. А вот и тропинку занесло, и лужайка оделась белым покрывалом, и ничьих следов. Какая красота!! Ребята, где вы? И выбегают из домов мои ровесники. И первый снег сгребается в кучу. Растет, не без помощи взрослых, гора. Гору обливают водой. Она становится гладкой и твердой. Сколько шума и смеха у ребят! Я поднимаюсь на гору в большом пиджаке с длинными рукавами. Это пиджак отца. Он купил его себе, но тот оказался ему тесноват. Вряд ли такую вещь купили бы мне, тем более что я разбил снежком у соседа стекло. Я сажусь на лед и лечу. Берегись!
Упавший во двор тюрьмы первый снег напомнил о детстве и встревожил сердце. Сейчас по команде все ходячие и неходячие должны выйти и построиться, захватив с собой илистый кусок немылкого мыла. Сегодня банный день. Баня находится в трех километрах от тюрьмы и идти туда навстречу ветру. Снег! Что же ты такой холодный! Ты меня никогда не заставлял так дрожать, как сейчас. Но я, снег на тебя не в обиде. Это не ты холодный, а созданные врагами условия леденят меня.
