Жизнь в камерах шла, как обычно, в ожидании черпака брюквенного супа. После обеда все вышли во двор погреться на солнышке. Я остался в камере. Стою у окна, держась за решетку обеими руками, будто хочу ее вырвать вместе с болтами. И думаю о матери. Как она там в Москве справляется с сестрами и братишкой? Но когда в голову лезут такие думы, сердце начинает ныть, будто в него вошла иголка с длинной ниткой. И на душе сразу тошно. Мои мысли перебил вошедший в камеру сибиряк Саша Рыжий.
— Тоскуешь? — спрашивает он, подходя ко мне.
— А тебе весело?
— Весело не весело, а тосковать нечего. Подарок не хочешь получить?
— Какой подарок? От кого? Сюда и письмо-то не пролетит. Если только птица уронит перо случайно или ветер занесет какой-нибудь клочок бумаги.
— Подарок с неба, но от человека, — продолжает Саша Рыжий, держа руку за пазухой. — Адресовано тебе.
— Тогда показывай, чего же стоишь!
Саша встал в пол-оборота ко мне, прищурил левый глаз и вытащил из-за пазухи килограммовый камень.
— И это подарок! — вспыхнул я. — Возьми его лучше себе и положи на рыжую голову. Иди отсюда.
— Ты не горячись, подарок другой, смотри!
И Саша стал вытягивать привязанную к камню крученую в несколько ниток белую веревочку. Меня одолевало любопытство. Но Саша не спешил:
— Видишь!
— Вижу, вижу, ты вынимай всю до конца.
— А вот и конец, — говорит Саша Рыжий и вытаскивает из-за пазухи свернутую в трубочку клетчатую тетрадь с карандашом, тоже на веревочке.
— Неплохой тебе подарок.
— Почему ты думаешь, что мне?
— Сейчас поясню, садись!
Мы сели с ним рядом на нары перед окном. Саша поднес к моему лицу тетрадь, и я прочел мелкие буквы четырех слов: «Тому, кто пишет стихи».
— Откуда известно, что в нашем лагере пишутся стихи, а не в другом?
— Земля слухом полнится лучше, видно, чем человек. Вот мы с тобой тут говорим, а в России слышно. Земля — это лучший проводник.
Меня заинтересовало и другое. Как и кто мог перебросить тетрадь через проволоку? Разве с дороги добросишь? Да будь у человека тройная сила, ни за что не добросит.
— А ты бы докинул? — спросил я у Саши.
Саша пожал плечами:
— А верно, как могли бросить? Ловко придумано. Результат хороший. Не иначе тут какая-нибудь пушка была применена.
Долго мы думали над этим. В разговор вмешалось еще несколько человек, и сообща пришли к выводу, что камень пущен с помощью какого-то механизма.
И вспомнил я.
В последнее время перед вечерней поверий на дороге у тополя стали часто прохаживаться двое, мужчина и женщина. Когда рядом никого не было видно, они садились у молодого деревца и что-то разглядывали на нем. Но стоило только кому-нибудь появиться на дорore, как они поднимались и проходили метров сто назад или вперед. Но если незнакомец оказывался рядом неожиданно и им нельзя было встать, они начинали целоваться, Прохожий, улыбаясь, отворачивался. И все-таки мы догадались, что они сделали на молодом деревце.
