И она откликнется — тоже в письме — на твое признание: «Родной… тогда было слишком больно видеть твои мучения». А ты подхватишь этот отклик сердца:
«…В тот вечер ты была рядом со мной, и я понял, что кому-то нужен. Нужен, понимаешь?
Я понял, что нужен тебе. И я был счастлив… Я много вспомнил тогда на вечере. Очень четко помню тот момент, когда писал тебе адрес. Я был нужен тебе, но ты мне нужна была еще больше, и вдруг просто, совсем по-мальчишески захотел, очень захотел, чтобы на мой военный адрес пришло хотя бы одно письмо человека, которому ты нужен и который нужен тебе.
Так неужели тебе не ясно еще, что действительно вернула мне жизнь?.. И я могу повторить тысячу раз: да, ты. Ты вернула меня к жизни тогда. Ты дала мне новую жизнь, ту, которую без тебя я мог бы искать еще долгие годы. Я нашел бы ее все равно, но сейчас я не могу представить того, чтобы в моей жизни не было тебя.
Вот и все…
Я, как и ты, любимая, хочу, чтобы все между нами было просто и ясно…
Твой Сашка».
Вот так живешь и ничегошеньки ровным счетом не знаешь. Помню, мы дома долго ждали тебя в тот вечер и тревожились по обыкновению: где ты там, не случилось ли с тобой чего… Если б мы знали, какая буря улеглась рядом, какое отчаянное солнце брызнуло в родную душу! «Пусть будет все просто и ясно». Уже месяц минул с того вечера, когда вы сказали это друг другу. Почти месяц ты снова в части, и уже наступает февраль с его невероятной и страшной арифметикой: только 64 вечера и 65 утр я буду самым счастливым и самым богатым на земле человеком.
«1 февраля.
Итак, сегодня 1 февраля. Толковали с ребятками о житье-бытье, и в разговоре родился каламбур: «Сегодня — первый день последнего месяца предпоследней зимы». Время все-таки быстро идет. Уже кончается зима, календарная зима, а у нас тут натуральная зима кончится где-то в апреле. Морозы еще покажут зубы. Но что нам морозы! Меня сейчас хоть на Северный полюс посади — все равно выживу. Я заколдованный, любимая. Ничто меня не возьмет теперь, когда у меня есть ты. Ни смерть, ни болезнь, ни черт, ни бог.
Извини, что не смогу много написать сегодня: командир свято помнит, что я художник, и не отказывает мне в работенке по специальности: весь день сегодня пишу, черчу и рисую, аж лицо в туши вымазал. Сейчас умоюсь и — баиньки…»
Не слишком длинна твоя солдатская ночь, но ты успеешь отдохнуть до утра. А утром будешь читать вот это письмо Татьянки:
«Саша, кричи «караул»! Теперь я тебя замучаю своими письмами. А ты еще боялся, что меня замучаешь, — кто кого…
