Никакого намека и в письмах.
Вот и в этом, от 13 февраля, все хорошо, все гладко.
«Позавчера отправил вам письмо, в котором просил выслать книги. За два дня успел придумать еще один фокус: попрошу вас присовокупить к означенной посылке две книженции. Это, собственно, просьба «то фатер»: не могу объяснить, почему захотелось мне снова прочитать, папа, твой роман. Не сочти за труд, вышли. И еще вышли свои «Родники», которые, надо полагать, уже увидели свет. А дабы не отставать от культурной жизни отдела культуры уважаемой редакции, хотел бы почитать и твои новые статьи. Если они имеют место. Времени хватает, так что смогу все осилить и не потерять из виду круг интересов Перми.
Имел неосторожность в интимной беседе с нашим каптенармусом молвить мимоходом, что я художник. Через полчаса — вызов в канцелярию, перья в руки и — понеслась! Так что работа почти по специальности. Хорошо для разнообразия. Хочет еще наш замполит лекторскую группу организовать. Тогда и там, по всей видимости, «шабашки» сшибать буду.
В общем, все хорошо, жив и здоров…
Саша».
«16 февраля.
Живу хорошо. Фамилию мою склоняют на все лады все, кому надо написать что-нибудь «чертежное». В общем… заделался, так сказать, не то ротным писарем, не то художником. По чертежной части значит-с…
Ваш Саша».
«18 февраля.
Мама, ты мне написала мпого разных страхов насчет замерзающих и попадающих под трамваи пьянчужек. На это могу тебе ответить, что нет никаких оснований для сравнения. Во-первых, здесь нет трамваев, во-вторых, здесь нет водки. А вот третье основание есть: это то, что я — «пьяница». Но без двух первых условий прощания с жизнью третье не может осуществиться. Так что будь спокойна. Ледовых трасс здесь тоже нет, кругом земля, так что упасть в прорубь тоже нельзя.
Весьма удивился, когда прочел в вашем письме, что морозы у вас были до 40°. У нас и таких не было, а сейчас вообще почти весна. Совсем тепло, всю дорогу солнце.
Мама! Я еще, можешь себе представить, не забыл, что 28-го у тебя день рождения. Так вот, поздравляю тебя и желаю тебе всего лучшего: здоровья, радости и счастья во всем. Извини за столь скромное поздравление, но здесь даже открыток нельзя купить, чтобы посильней как-то отметить это дело. А все оттого, что пока еще нельзя ходить в увольнение. Вот «ужо» пойду, тогда «напокупаюсь»…
Целую крепко. Саша».
«24 февраля.
Время так быстро летит, просто ужасть! Бегал-бегал, глядь, уже четыре дня, как не писал вам. Перед праздником мне работенки хватало до отбоя и даже дольше: выпустили кучу стенгазет. Поработал я «в порядке». Кроме почерка моего понадобились обществу, видите ли, мои сочинительские способности, и за неимением в роте достойного стихоплета я подвизаюсь теперь в сей почетной должпости. Сатирические стишки сочинять — делать нечего. Это вам не философия. Почитал я творения здешних поэтов-юмористов и пришел в некоторую озадаченность. ИI после «долгих споров с самим собой» (так бы стоило написать, но это пеправда, хотя и возвышенно) вежливо предложил конкурс, после которого поэты стали почему-то поумереннее в излиянии своих талантов. На одного «друга» состряпал стишок в размере есенинского «Заметался пожар голубой…», так этот «друг» вторую неделю на меня «зуб точит». Но не бойтесь, не наточит, ибо в следующей газете я ему «зубы выбью».
