«15 января 1966 г.
Здравствуйте, дорогие мама, папа и Лина!
Первое письмо отдал дежурному парню, который ходил в числе других за провиантом на станцию. Есть надежда, что ненадолго выпустят из поезда, тогда попытаюсь кинуть это письмо. Здесь тепло, светло и сытно. Играем в домино и живем заботою, чтобы вовремя добыть горячего чаю, который ленивая проводница готовит в мизерных количествах. В Новосибирске капитан обещал снабдить фруктовой водой и кефиром.
Едем дальше. До свидания. Саша».
«17 января.
Здравствуйте, дорогие…
Четвертые сутки дорога… Приятная новость: только что мне на голову упал чей-то валенок, отскочил рикошетом по кумполу моему соседу и на этом успокоился. Как видите, от скуки здесь не умрешь. От голода — тоже, кормят прилично. Сегодня двадцать человек из вагона на станции снабжали эшелонную кухню водой, я в том числе. Прошлой ночью получил первый «очередной» наряд — дневалил по вагону полночи.
В общем, по мне хоть все три года ехать да ехать.
Ваш Саша».
«20 января.
Это первое письмо с места. Обосновались вроде. Казармы отличные — тепло и просторно. Сегодня первый трудовой день. Полученное вчера обмундирование сегодня подгоняли, оформляли и все такое прочее. Сейчас сижу в полной готовности для рывка.
…Вот так вот. Продолжаю спустя час, ибо мы в самом деле рванули в столовую ужинать. Плотно поели. Сейчас будет построение. Пишу почти в боевой обстановке. Движение, движение и движение.
Пока что, извините, все. Надо сворачиваться…»
«22 января.
Первое внеочередное свободное время посвящаю сему посланию, также первому внеочередному, ибо первое письмо написал вам позавчера и отправил вчера вечером. Уже не помню, что в нем писал в спешке, так что извините, если буду повторяться. Сразу же оговорюсь, что не стоит вам очень беспокоиться, если от меня долго не будет писем (а такое может случиться по причинам, от меня не зависящим). Я здесь в целости и сохранности… Жизнью здесь я пока доволен. Кормят отлично, всегда есть аппетит, и вообще чувствую себя «в своей тарелке»!
Только что в комнату заходил майор и сказал какому-то парню, что письма пока нельзя писать до особой команды, которая будет, может, завтра, а может, через неделю. Правда, я не понял толком, можно или нет, потому что другой майор сказал, что можно. Кто знает, может, этому письму суждено пролежать в ящике суток несколько. Тогда я вам не завидую. Я-то почти уверен, что у вас все в порядке, а вот вы, конечно, — не совсем.
