Ну почему я не понял этого раньше?!
Родная, ты молодец! Надо бить морду, если слышишь пошлость от человека. Надо бить, будь он негодяем или просто циником. Впрочем, «просто циников» нет. Циник для меня противнее обыкновенного негодяя. Негодяй может просто не понимать, что он негодяй, а циник — это человек, стремящийся быть негодяем, то есть заведомо видящий потребность в пошлости. И ты, моя хорошая, совершенно права, ударив его. Таких надо бить еще крепче. Надо бить того, кто посягает на чистоту человеческих отношений, кто сомневается в честности и хочет убедить в сомнениях других. Надо бить, ибо только так можно отстоять и сохранить чистоту любви».
«24 марта.
Знаешь, что такое усталость? Разная она бывает, но сегодня у меня усталость приятная: и устал вроде, и все-таки хочется еще работать и работать. Это потому, что работа интересная, нужная и творческая. Что ни говори, а долго нам жить еще в нашей лаборатории, и мы решили сделать ее такой, чтобы работалось в ней легко и радостно, а для этого, невзирая на установленные каноны, мы создаем свою техническую эстетику.
Сегодня убедились: обыкновенный письменный стол или рабочий верстак можно сделать таким, что и смотреть и работать будет приятно; пусть даже это на первый взгляд необычно, но мы не боимся необычного, нового, и наш девиз — «не так, как у других». Юрка сегодня перевернул «вверх ногами» книжную полку, и мы удивились: как это раньше нам в голову такая идея не стукнула? — смешно, необычно, но красиво. Главное, что ни у кого так нет. А потом, когда оборудуем свой быт по-своему, «не так, как у других», может быть, договоримся меж собой и повесим плакат: «На работу — как на праздник!» А чтоб смешней было, повесим его, к примеру, на потолок или «вверх ногами». Ведь так тоже ни у кого нет.
Тебе не скучно еще слушать мою болтовню? Терпи. Впрочем, об этом хватит.
Все было бы хорошо сегодня, только одно меня мучает: не смог отправить тебе написанное вчера письмо, значит, какой-то день опять будет для тебя неполным, как бывают неполными мои дни, если я не получу твоего письма. Но ты не очень грусти, хорошо? Ведь всегда может случиться долгий перерыв в письмах, и тут ничего не поделаешь.
Ничего, все хорошо, родная. И все будет хорошо, правда?»
«26 марта.
Опять грешен: вчера не мог написать тебе. Но надеюсь на твое великодушие, ты простишь меня.
Скажи, чем ты опять недовольна? Хочешь, чтобы я больше писал о себе. А что о себе говорить? Я хочу говорить о тебе и жить только тобой.
