— О, нет, не надо, — вяло принялся возражать Вэнс после того, как стакан наполнился.
— Надо, — улыбнулась она. — Пейте, мальчики. Ведь сегодня мой день рождения, и я по этому случаю испекла праздничный торт. Вам нравится?
Она придвинула ко мне торт, и я убедился, что сверху нетвердой рукой выведена кремовая надпись: "С днем рождения, Генриетта!".
— Вам, наверно, кажется, что это очень глупо… печь самой себе торт?
Я потряс головой, которая показалась мне чужой.
— Вовсе нет, — проквакал я. — Это очень даже мило.
Она вздохнула и приложилась к стакану.
— Все мы, старея, делаем глупости, — философски изрекла она. Особенно, когда живешь в одиночку. Впрочем, вы ещё слишком молоды, чтобы это понять. А мне только и остается, что петь и плясать в полном одиночестве.
— Разве у вас нет друзей? — спросил я.
Генриетта залпом опорожнила стакан и покачала головой.
— Пожалуй… нет. Есть только сестра в Манчестере, которая навещает меня примерно раз в месяц, но она глуха, как и Глэдис. Говорить с ней сущая мука. У нее, правда, есть слуховой аппарат, но почему-то вечно выходят из строя батарейки. Я ей говорю, что нужно возить с собой запасные, а она твердит, что батарейки не умещаются в её сумочке.
— А соседи? — поинтересовался я.
Миссис Хендерсон скорчила гримасу.
— Я их на дух не выношу, — пожаловалась она. — Они живут, как свиньи. Не удивлюсь, если узнаю, что они держат в спальне коз. Арабы, что ли. А как воняет их стряпня! Ведь это арабы едят бараньи глаза?
— Да, они, — с видом знатока подтвердил Вэнс, раскачиваясь на стуле.
— Во-во, — обрадовалась Генриетта. — Этим и воняет, вареными козьими глазами.
— Вы говорили про бараньи, — не удержался Вэнс.
— Нет, про козьи, — уверенно ответила миссис Хендерсон.
У меня предательски засосало под ложечкой. Чтобы унять желудок, я сделал изрядный глоток, и почувствовал себя на седьмом небе.
— О, вы уже почти допили! — обиженно воскликнула миссис Хендерсон, поспешно подливая мне джина.
— Скажите, — вдруг выпалила она. — Как вам удается помнить все эти современные танцы? Вчера вечером я смотрела телик, и попробовала их станцевать, но ничего не вышло. Как они хоть называются-то?
Лицо Вэнса прояснилось — это была его епархия. Он уже, кажется, полностью позабыл о столкновении со свирепым хищником, который едва не закусил вэнсятинкой, и теперь сидел, развалившись в небрежной позе. Вэнс говорил мне, что три вечера в неделю проводит в разных дискотеках.
— Что ж, — величественно проговорил он, — сейчас в моде крысодав, ерзик, пердунчик…
