тоже лишенный жизни собственным творцом, обрушился на него и придавил своей тяжестью.
Количество подобных историй велико, и все несут одну и ту же основную мысль.
Неужели профессор Грюнвальд верил в достоверность удивительных случаев, описанных в легендах?.. Он не высказывал на сей счет определенного мнения. Подробности могли быть придуманы на основе подлинных событий, искаженных до неузнаваемости. Вопрос заключался в том, не было ли под этим нагромождением выдумок реальной почвы?.. Профессор остановился на последней гипотезе, и я понимала, к чему он склоняется. Впрочем, в конце концов он сам разъяснил мне свою точку зрения.
— Сотворение Адама — миф, — заявил он, — миф, символизирующий человеческую способность к созиданию. Эта идея прочно укоренилась в сознании человека. Каким образом творческий замысел способен воплотиться в жизнь? Вот в чем загвоздка! Под влиянием своих религиозных воззрений еврейские оккультисты не придумали ничего лучшего, как подражать Богу. С их стороны было слишком дерзко вообразить, будто они в силах уподобиться Творцу... и даже, возможно, превзойти его, и все равно их замысел поражал наивностью. Если этим людям когда-нибудь удалось что-либо создать, то отнюдь не благодаря пергаменту, прикрепленному ко лбу глиняных кукол; здесь, разумеется, не обошлось без некой силы, пущенной в ход и действовавшей помимо их воли. Тут что-то есть... Нечто... Нечто такое, что стоит попробовать.
После этого герр Грюнвальд погрузился в раздумья, и его последние слова навели меня на мысль о том, что он тоже намеревается попытать удачи на ниве творения.
Мне захотелось рассказать ему о тулъпах, играющих столь важную роль в литературе, фольклоре и оккультных учениях Тибета. Тульпы — это сугубо мысленные порождения, способные обрести физическую форму без какой-либо материальной основы вроде изготовления глиняной статуи. Если профессор Грюнвальд полагал, что его рассказ о собственных исследованиях на тему големов, сотворенных из глины в XV веке, способен привести меня в изумление, то он ошибался. Разве не могла я противопоставить почти легендарным оживленным созданиям раввинов-оккультистов собственный опыт, засвидетельствованный очевидцами: тульпу, сотворенную из одной лишь тонкой материи моих мыслей?[46] Но я не стала огорчать своего собеседника и давать новую пищу его фантазиям.
Впрочем, он и сам пресек мои робкие попытки.
Когда мы вновь встретились под другим баньяном, я почти успела позабыть о Вифлеемской звезде, властительнице дум профессора в прошлую зиму, и полагала, что он тоже перестал о ней думать и уже гоняется за другими миражами. Однако я ошиблась: герр Грюнвальд не забыл о звезде, которая
