Неожиданная обстановка в штаб-квартире общества незамедлительно внушила мне тревогу относительно удобств, которые меня ожидали.
Весь комфорт в самом деле свелся к лежащему на полу матрацу. Видимо, заметив удивление в моем взгляде, хозяйка тотчас же пояснила:
— Мисс Уолтон считала, что это напоминает тахту и создает восточный колорит. Она накрывала ложе покрывалом с персидским рисунком, из той же ткани были шторы на окнах, но, уезжая, она забрала их с собой, как и покрывало.
Плетеное ивовое кресло и стул дополняли обстановку. За ширмой, отгораживавшей угол комнаты, таился длинный стол, на котором были лишь кувшин для воды и таз; между ножками стола виднелись какая-то лохань и белое фаянсовое туалетное ведро. Вряд ли в парижском центре Т.О. часто устраивались водные процедуры. Я рискнула задать еще один вопрос:
— Есть ли в квартире ванная?..
Госпожа Журдан явно удивилась.
— Общественные бани в двух шагах от нашего дома.
Затем она поспешила открыть узкий встроенный шкаф, разделенный на две части: одна с полками, а другая — гардероб.
Маленькой даме больше нечего было мне показать.
— Ну вот! — сказала она в заключение с довольным видом. — Вам здесь будет замечательно. Можете располагаться.
До свидания, маленькая дама.
Прикажете смеяться или плакать?..
Но в двадцать лет не плачут из-за такой ерунды. К тому же я никогда не плакала. Эта моя особенность даже шокировала в свое время добрых монахинь из пансиона «Цветущий сад», поощрявших проявление чувств у своих воспитанниц.
Где ты, моя таинственная комната из общежития «Высшей Мудрости», заворожившая меня уже в первый вечер после приезда? Два высоких, завешенных черным проема и картина с ангелами, разгуливающими по морскому дну!..
Что ж! Я вознамерилась побыстрее отсюда съехать и подыскать себе другое жилье, не забыв предварительно известить миссис Морган о постигшем меня разочаровании. Угловая комната с двумя окнами на улицу относилась к разряду тех, которые называют «веселенькими», и, очевидно, нередко пустовала.
На следующий день мне предстояло обзавестись необходимыми вещами, так как было непохоже, чтобы меня собирались снабдить постельными принадлежностями. Ничего страшного! На улице не холодно, а ночь пролетит быстро.
В дверь постучали.
— Ужин! — объявила госпожа Журдан.
Я оказалась за столом в обществе секретаря, его жены и их сына, карапуза трех-четырех лет.
— Никто из членов общества тут не живет, кроме меня? — спросила я.
— Нет, пока нет. Мы ждем одну даму, которая поселится в другой комнате, в конце коридора.
