Он не мог смотреть в глаза ни Шеллу, ни мне.
— Уиндоу, — сказал он, обращаясь ко мне. — Там в уголке есть бар, возьми бутылку виски и стакан. Пожалуйста, налей мне.
— Онду, ваше превосходительство, — сказал я, направляясь к бару.
Шелл встал и отошел от клиента.
— Моя мать и в смерти не изменилась, — заметил Паркс. — Рука у нее по-прежнему тяжелая.
— Это одно из самых удивительных посещений, какие я видел на своем веку, — сказал Шелл.
Я принес Парксу стакан с виски, и он выпил его в три глотка, потом протянул мне и поднялся на нетвердых ногах. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сориентироваться, и тут он увидел игрушечного медвежонка на столе. Паркс метнулся в ту сторону, чуть не грохнувшись при этом на пол.
— Смотрите, — сказал он, — она оставила это мне. — Он взял медвежонка и прижал к себе, как ребенок. — Знаете, Шелл, я совершенно не помнил этого медвежонка, пока не увидел сегодня, как он витает в воздухе. А увидел — и вспомнил.
— Да, мистер Паркс, так довольно часто бывает. Когда приходит умерший, открываются многие двери.
На дороге, в миле от поворота к дому Паркса, Антоний стащил с себя укрывавшее его одеяло и уселся прямо на заднем сиденье «корда».
— Извини, что мне пришлось вырубить Джорджи, — сказал он, снимая напудренный парик со своей сверкающей головы.
— Это, наверно, было лучшее, что ты мог сделать. — Шелл произнес первые свои слова с тех пор, как мы сели в машину.
Но еще до того, как мы вышли из особняка, я видел: с ним что-то не так. Он даже не шевельнулся, когда Паркс открыл дверь, — это было просто невероятно. Я вспомнил: всего несколькими днями раньше я говорил ему, что он никогда не ошибается, а теперь чувствовал себя неловко, словно это я его сглазил. Впрочем, сам Шелл с презрением отверг бы эту идею.
— Паркс хочет, чтобы мы вернулись как можно скорее, — сообщил я Антонию, чтобы утешить его.
— С этим парнем что-то не в порядке.
— Это еще слабо сказано.
Пока мы ехали, Шелл больше не вымолвил ни слова, а мы с Антонием решили, что и нам тоже лучше помалкивать. Когда мы прибыли домой, босс, ничего не сказав, оставил нас в гостиной и пошел по коридору в Инсектарий.
— Он что — злится на меня? — спросил Антоний.
— Нет, — ответил я. — Я думаю, он недоволен собой.
— А что там случилось? Я только увидел, как Паркс выскочил из дверей, словно пробка из бутылки.
— Стоило ему увидеть тебя в образе старушки, как он сбил меня с ног и пустился к тебе.
