— Ну и что же вам мешает жить в мире и согласии?
— Я писал картины быстрее, чем их покупали. Она ведь не могла предлагать только мои работы, игнорируя всех остальных живописцев. У меня накапливался избыток готовой продукции. Тогда ее внезапно осенила еще одна идея — просто блестящая, самая лучшая из всех, какие когда-либо приходили ей в голову. Она сообразила, что мне надо писать картины в разной манере и подписывать их псевдонимами. Это оказалось просто золотой жилой. Теперь бывает так, что все выставленные в галерее картины принадлежат мне. Каждый покупатель ищет что-нибудь в манере, которая ему по вкусу, и что бы он ни нашел, это все равно моя работа. Восхитительно, правда?
— Значит, ты не хочешь разводиться с Хеленой потому, что, кроме нее, никто не знает о вашем жульничестве? Теперь, правда, я знаю. А Элизабет в курсе?
— Вот дурачок. Разумеется, я в курсе, — прозвучал голос Элизабет с кушетки. — И не вижу в этом никакого криминала.
— Если бы я продолжат писать только под своим именем, мои картины обесценились бы. Между тем желательно привлечь как можно больше покупателей с разными вкусами. Когда люди думают, что на рынке имеется ограниченное число работ того или иного мастера, их стоимость возрастает. А для того, чтобы еще больше подогреть публику, Хелена говорит, что многие картины поступают от подпольных художников из соцстран. Беспроигрышное дело.
— А вот это уже нарушение закона, — заметила Элизабет.
— Искусство для искусства, — парировал Винсент, ухмыляясь до ушей.
— Когда-нибудь это раскроется.
— Ну и что? Что мне могут предъявить? Я подписываю свои картины разными именами. Из-за этого они не перестают быть моими работами. Я же не занимаюсь подделками.
— Да, здорово придумано, — согласился Виски. — Но вернемся к вашему браку. Меня-то каким боком все это касается?
— Мне надоело писать натюрморты и пейзажи, захотелось поэкспериментировать с натурой. Я пригласил в качестве натурщицы Элизабет, потому что Хелена слишком занята с галереей. Но Хелена ревнива, как кошка. Думает, что я тут трахаюсь с Элизабет вместо того, чтобы работать. Понимает все абсолютно превратно. Не имеет никакого представления о том, сколько времени и сил требуется, чтобы создать произведение искусства. И ни разу к нам не зашла — боится спугнуть музу. Настаивает, чтобы я писал цветы в горшках… Но я пишу ню с Элизабет, и больше тут ничего нет. А тебя Хелена привезла, чтобы разбудить во мне ревность.
