Она носила черные викторианские платья с белыми кружевами, которые с годами приобрели оттенок выцветшей на солнце сепии, и сама стала морщинистой, жилистой, сгорбленной, покрытой пигментными пятнами ведьмой, какие часто являются детям в ночных кошмарах. В тот самый момент, когда взгляд ее слезящихся глаз впервые остановился на мне, я с ужасом понял, что она избрала меня своим любимцем.
Эта привязанность повлекла за собой целый ряд тягостных последствий. Я стал тем ребенком, в чьи обязанности входило желать ей доброй ночи, в то время как остальные дети разбегались во все стороны, вопя: «Чокнутая Нана Мэгз! Спасайся, кто может!»
Кроме того, я был удостоен чести читать ей вслух по вечерам. Она предпочитала в качестве снотворного какой-нибудь невообразимо сентиментальный вздор из приобретенных у букиниста дешевых замусоленных книжонок. Но это было не самое худшее. Она настаивала, чтобы при чтении я сидел у нее на коленях, где уже совершенно невозможно было спастись от прокисшего тошнотворного запаха, характерного для человека, который чуточку запоздал с переходом в мир иной.
Но если ее физиономия расплывалась в беззубой улыбке, то казалось, что весь необъятный мир весело ухмыляется тебе, и тебя внезапно охватывало ощущение счастья. Именно поэтому я так скорблю о ней. Мэгз не заслужила той смерти, что выпала на ее долю. Какой угодно, только не такой!
Хелена де Марко и ее дочери
Гостиная была очень длинной, а потолки — высокими, так что в дальнем конце комнаты соорудили второй камин. В этом уголке, среди полок с книгами, каждый мог выбрать развлечение по вкусу — смотреть телевизор или слушать радио. При этом, естественно, завязывались битвы диванными подушками и споры по поводу того, чья очередь вставать и переключать программу.
В эту компанию входили Хелена, единственный ребенок Альфреда и Мэгз, муж Хелены, Винсент де Марко, и дети. Хелена в то далекое время была одной из тех по-настоящему красивых женщин, которые будто светятся изнутри. Поэтому я не могу осуждать отца за то, что он переспал с ней. Если бы мне было столько же лет, сколько ему, я сделал бы то же самое.
У нее были длинные черные волосы — такие же, как у ее матери когда-то; она зачесывала их наверх и завязывала «хвостом», вплетая множество веселеньких разноцветных ленточек. Хелена придерживалась правила: ни за что не надевать одну и ту же вещь дважды, и ее наряды, к несчастью, всегда являли нам последний писк моды, каким бы кошмарным и неуместным он ни был. Но недостаток вкуса возмещался ее умением подать самый банальный «писк» с таким блеском, что вы остолбеневали.
