– Что «только»? Что «только», Боря? Сколько холодильников вывез ваш парторг?
– Профорг, – поправил Борис и засмеялся: – Что холодильники? Это хоть понятно. Но как он умудрился насобирать 156 велосипедов? Наверное, все, что получали за несколько лет.
– Слушай, а неизвестно – смог ли он все это вывезти? Когда он уезжал? После того, как запретили вывозить «имущество республики Ичкерия»?
– После, точно после! Еще все сомневались – разрешается не больше одного холодильника или телевизора вывозить – а у него их штук по десять! Про велосипеды уж молчу… – Борис опять засмеялся. – Вывез, не сомневайся. Все вывез! Его контейнеры машина Департамента безопасности сопровождала. До самой границы.
– Ох, и накурили! – укоризненно объявил, приоткрыв дверь, Славик. – А о чем вы тут секретничаете? Мам, я кушать хочу! И так дышать нечем!
Борис, не вставая со стула, протянул руку, перекрыл газ на буржуйку. Славик удовлетворенно хмыкнул, и вновь исчез, хлопнув дверью. Ирина встала, вытащила из холодильника кастрюлю.
– Борь, – спросила, зажигая газ, – а он из Черноречья, да?
– Кто, – не понял Борис.
– Профорг.
– А!.. Да, из Черноречья, – вытащил сигарету.
– Ты бы не курил, действительно, надымили, – Ира посильнее открыла форточку. – Слушай, так ведь в Черноречье ужас, говорят, что делалось этим.…Как его?
– «Алдынский комитет», – подсказал Борис. – Да, там не то, что квартиру продать, вещи вывезти – громадная проблема была. «Алдынский комитет» объявил все своей собственностью. У нас несколько человек все бросили.
– И как же тогда твой профорг?
– Черт его знает! Не знаю, Ира. Правда, не знаю.
Ирина сняла крышку с кастрюли, и у Бориса тут же, как у собаки Павлова, потекли слюнки. Запах харчо заполнил кухню, просочился через дверь и полетел дальше, заполняя всю квартиру.
– Ой, как пахнет! – восторженно заявил Славик, принимаясь за суп – Люблю я харчо, каждый день ел бы!
– Не торопись – никто не отнимает! – раздраженно бросила Ирина. – И не хлюпай!
Славик надулся и стал есть преувеличенно медленно, не издавая ни звука. Обиделся. А зря – просто у родителей было плохое настроение.
Борис посмотрел на Славика, хотел что-то сказать, не нашелся и принялся за харчо. Суп был свеж, вкусен – ешь и радуйся. Ан нет. Каким-то образом вид харчо вызвал у Бориса странную ассоциацию – как будто он забыл что-то очень важное. Мысль крутилась и крутилась, как назойливая муха, не давая ни насладиться вкусом еды, ни сосредоточиться. Поел Славик, сказал нейтральным голосом: «Спасибо! Было очень вкусно». Возилась у раковины Ирина, собираясь мыть посуду. А Борис все пытался и пытался вспомнить.
