Машины, стоящие на дороге, одновременно плюнули выхлопами – картинка стала совсем темной – и медленно двинулись вперед. Тяжелый гул усилился.
Борис встал, уменьшил громкость.
– Направо! Быстрей! – прорвался через треск мужской голос.
Картинка дернулась направо, и Борис впервые заметил людей. Они кучками стояли вдоль дороги, и, казалось, молча смотрят. Камера приблизилась, наводя фокус, и, словно ожидая этого, несколько мужчин наклонились, схватили камни и запустили ими в машину. Камни ударили по кабине, брызнуло осколками разбитое стекло.
Опять резкий поворот – другая кучка людей. Выскочили на дорогу прямо перед гусеничным бронетранспортером, скорее всего БМП. Транспортер немного, совсем чуть-чуть, притормозил, сбоку подбежали еще два человека и сунули ему в гусеницы что-то длинное. БПМ остановился. Камни полетели с новой силой, отскакивая от бронированных бортов. Блеснула вспышка – об борт разбилась бутылка, горящая смесь быстро побежала вниз.
Треск перекрыла тяжелая длинная очередь – стреляли явно в воздух, – но люди отпрянули, отбежали от дороги.
Опять весь экран покрылся дымом. Камера металась из стороны в сторону, глухо и непонятно переговаривались операторы.
По экрану побежали разноцветные полосы, на секунду изображение пропало, а когда появилось снова, внизу обнаружилась бегущая строка.
«Вы смотрите в прямом эфире ввод оккупационных Российских войск, снятый нашими ингушскими братьями на территории республики Ингушетия».
Борис, как зачарованный, несколько раз подряд прочитал эту недлинную фразу, и в это время изображение пропало. Экран покрылся знакомой мутной рябью. Борис подождал, покрутил каналы, зачем-то стукнул по ящику кулаком – изображения не было.
Он немного посидел, подождал, открыл пачку «Ростова», купленного по случаю нежданной зарплаты, докурил сигарету до фильтра.
Изображения не было.
Открыл дверь, спустился на четвертый этаж.
– Кто? – настороженный голос из-за двери.
– Это, я – сосед сверху.
Заскрежетал замок, дверь приоткрылась.
– Чего надо? – через цепочку спросила растрепанная женщина.
– Здравствуйте! – сказал Борис. – У вас телевизор работает?
– Некогда нам телевизор смотреть! – сварливо пробурчала соседка. – А что там?
– Показывают, как войска вводят.
– Наши? – оживилась женщина. Борис кивнул. – Заходи, сейчас посмотрю.
В квартире висела тяжелая, давно не проветриваемая духота, пахло газом. Духовку жгут? На стене повисли отвалившиеся, тронутые плесенью, обои. В комнате что-то неразборчиво бурчали. Здесь жили две женщины – мать, бодрая вредная старушка лет семидесяти, и дочь. Дочери было, пожалуй, чуть больше, чем Борису и Ирине, но выглядела она лет на шестьдесят.
