Маленькими глотками Альвад опорожнил кружку, вытер рукавом длинные усы:
- Втроем тут и вправду тесно.
И молниеносным ударом локтя свалил Руальда па рол. Пока тот барахтался между чьими-то ногами, пытаясь подняться, Альвад обратился к Челу:
- Ты оттуда?
Тот молча кивнул.
- Как там?
- За вас беспокоятся. Как в воду канули.
Альвад ткнул пальцем в пустую кружку:
- Вот куда мы канули.
Тут возник разъяренный Руальд, схватил Альвада за ус, приподнял:
- Как насчет жареного барашка?
- Будет ба-барашек.
- Оставь его, - сказал Чел.
Альвад вытащил из-за пояса грязную тряпицу, про тянул Руальду. Тот развернул и присвистнул от удивления :
- Зубы дракона!
В засаленных складках блестели звенья толстой золотой цепи диковинной работы - предмет вожделения богатых женщин того времени, известный под названием "зубы дракона".
- Больше у тебя ничего нет? - упавшим голосом спросил Руальд.
- А что - не хватит на ба-барашка?
- Я ошибся, Чел, - рассматривая цепь, сказал Руальд. Это не Острый Локоть, а Круглый Болван...
Локоть Альвада дернулся, но Руальд успел отшатнуться:
- Ладно, не будем ссориться! Значит, ты отдаешь эту штуковину за барана, а бараном угощаешь меня? - Он сунул драгоценность себе в пазуху. - Считай, что баран у меня в брюхе. Спасибо за угощение...
В это время по трактиру пронесся ропот:
- Железнобокий!...
Услышав это, Руальд тут же вернул сверток Альваду:
- Все же свои зубы мне дороже, чем "зубы дракона".
Альвад повертел тряпицу в ладони и бросил ее на стол рядом с пустым кошельком Чела. Это прозвучало, как команда; остальные посетители трактира тоже принялись выкладывать на столы все ценное, что у них было: деньги, золото, серебро, камни, нательные кресты и талисманы, перстни, дорогое оружие. Некоторые снимали с себя одежду и обувь, полагая, что это может заинтересовать Желез нобокого. Им был известен свирепый нрав барона-разбойника, оставлявшего в живых лишь тех, кто все отдавал добровольно и незамедлительно...
Разбойников было четверо, все в одинаковых железных масках, изображавших песьи головы, с одинаковыми короткими мечами, уже обагренными чьей-то кровью, и с кожаными мешками, уже отягощенными чьим-то добром. Трое неторопливо пошли вдоль столов, сметая в мешки добычу, четвертый занялся хозяином трактира, точнее содержимым его гостеприимно распахнутого кованого ларя. Ограбление протекало в спокойной, привычной обстановке, словно обе стороны - грабители и ограбляемые - желали поскорее избавиться от этой неприятной, но неизбежной процедуры. Лишь однажды царящее спокойствие нарушил истошный гортанный крик: обезумевший от боли сарацин держался за окровавленное ухо и, не веря глазам своим, глядел, как в мешке разбойника исчезает его золотая серьга вместе с его же мочкой...
