— Послушай, ты действительно хочешь, чтобы я заказал все, что нашел?
— Да, я хочу все. Все-все.
Таким образом я, выпускник средней школы, получивший эклектическое образование в Европе, дошел до того, что штудировал медицинскую литературу. Мне всегда нравилось почитывать журналы, посвященные финансам и архитектуре, но книгами я особенно не интересовался. Я был слишком неусидчив и не умел долго сосредоточиваться на каком-то одном предмете. А теперь я принялся за изучение состава крови и основ онкологии. Это стало моим вторым образованием, и бывали дни, когда я думал: «Я мог бы поступить в университет и попытаться стать врачом, ведь я неплохо в этом разбираюсь».
Я целыми днями сидел на диване, роясь в книгах, разговаривая по телефону, изучая контрольные цифры. Я хотел точно знать, каковы мои шансы, чтобы на этой основе придумать наилучшую стратегию борьбы. И чем больше я изучал этот вопрос, более высокими казались мне мои шансы хоть из прочитанного мною напрямую это никак не следовало. Знание придает больше уверенности в себе, чем неведение: по крайней мере, я знал, с чем имею дело, или думал, что знал.
Существует странное сходство между миром рака и миром велоспорта. Там и тут огромное внимание уделяют анализу крови. В велоспорте одним из способов мошенничества является прием препаратов, ускоряющих производство организмом эритроцитов — красных кровяных клеток. В борьбе с раком, если уровень гемоглобина у меня опускался ниже определенного уровня, мне прописывали тот же самый препарат — эпоген. Существовал некий нижний уровень параметров крови, опускаться ниже которого было нельзя, и, исследуя мою кровь, врачи-онкологи фактически делали то же самое, что и спортивные врачи: определяли мой порог физиологического стресса.
Я выучил целый новый язык, легко оперируя такими словечками, как ифосфамид (вещество, применяемое при химиотерапии), семинома (разновидность раковой опухоли), лактат дегидрогеназы (ЛДГ, маркер крови) и терапевтическая схема. Я хотел знать все, все возможные варианты и мнения.
Я начал получать горы писем и открыток с выражениями сочувствия, пожеланиями удачи и предложениями насчет лечения — и читал все подряд. Это было еще одним способом избежать тоскливых мыслей, потому по вечерам мы с Лайзой и матерью сортировали письма и по возможности отвечали.
Однажды вечером я получил письмо из медицинского центра Университета Вандербильт. Автором письма был доктор Стивен Вулф, заведующий отделением трансплантации костного мозга. В своем письме доктор Вулф представился как профессор медицины, онколог, большой любитель велоспорта и предложил любую посильную помощь. Он настоятельно советовал мне изучить все возможные варианты лечения и предложил в любое время обращаться за советом и поддержкой. В этом письме мое внимание привлекли два обстоятельства: во-первых, доктор Вулф явно хорошо разбирался в велоспорте, а во-вторых, он очень настойчиво рекомендовал мне обратиться за советом к самому Ларри Эйнхорну в Университет штата Индиана, поскольку тот был ведущим специалистом по моей форме рака. Вулф писал: «Вы должны иметь в виду, что существуют не менее эффективные методы химиотерапии, которые могли бы минимизировать побочные эффекты, не подвергая опасности ваши спортивные качества».
