Если бы я жил 20 лет назад, то умер бы в течение шести месяцев, объяснил мне Юман. Большинство людей полагают, что Пикколо умер от рака легких, но начиналось все с рака яичка, и спасти его не смогли. Он умер в 1970 году в возрасте двадцати шести лет. После этого был открыт цисплатин, ставший панацеей от рака яичек, и первый пациент Эйнхорна, учитель из Индианаполиса, вылечился и живет уже больше двадцати лет — на каждый его день рождения организуется большая вечеринка, куда неизменно приглашают доктора Эйнхорна и всех его бывших медсестер.
Я подумал: «Начинайте же, дайте мне эту платину». Но Юман предупредил, что лечение может сопровождаться очень плохим самочувствием. В мой организм в течение пяти часов пять дней подряд будут вводить три различных противораковых токсина. Они будут оказывать кумулятивный эффект. Вместе с токсинами мне будут давать противорвотные средства, чтобы несколько облегчить страдания, но полностью избавить меня от тошноты они не смогут.
Эти препараты настолько сильны, что постоянно их принимать нельзя. Лечение будет проводиться трехнедельными циклами; одну неделю я буду принимать препараты, а следующие две недели организм будет отдыхать, «приходить в себя» и вырабатывать новую порцию эритроцитов.
Доктор Юман разъяснял все очень обстоятельно, чтобы мы могли подготовиться к тому, что нас ждет. Когда он закончил, у меня остался лишь один вопрос. Это был вопрос, который мучил меня и в следующие несколько недель.
— Какова вероятность успеха? — спросил я. — Какие у меня шансы?
— Шестьдесят — шестьдесят пять процентов, — ответил Юман.
Мой первый сеанс химиотерапии оказался до странности обыденным. Во-первых, никакой тошноты я не испытывал. Я вошел и сел на стул в самом углу, последний в ряду, уже занятом шестью — семью пациентами. Мать поцеловала меня и ушла по каким-то делам, оставив меня с другими больными товарищами по несчастью. Я стал одним из них.
Она подготовила меня к тому, что встреча с больными встревожит меня, но этого не случилось. Напротив, я сразу ощутил свое родство с ними. Для меня стала облегчением возможность поговорить с людьми, болевшими тем же, что и я, и поделиться опытом. Ко времени возвращения матери я уже весело болтал с соседом. Он годился мне в деды, но это нисколько не мешало нашему общению.
— Мама, познакомься, — с задором сказал я. — Это Пол, у него рак предстательной железы.
«Мне необходимо продолжать двигаться.» — говорил я себе.
