Мне захотелось пописать. Желание вполне разумное, при условии, что туалет еще на месте. Он на месте, исчезло только сиденье со стульчака. Ванная выглядит так, будто в ней поработал извращенный садист-сантехник. Краны вывернуты из гнезд, под вентилем валяется разводной ключ — кто-то сильно постарался лишить меня горячей воды. Все стены покрыты надписями, сделанными жирным фломастером. Рукописное наследие Жаклин. Длинный список ее достоинств размещался над ванной. Длиннющий список моих недостатков — над раковиной. Имя Жаклин, написанное многократно, образовало нечто вроде потолочного кислотного фриза. Жаклин переплеталась с Жаклин в бесконечном черно-белом орнаменте. Вместо горшка мне пришлось использовать кофейник. Она никогда не любила кофе. Очумело оглядываясь по сторонам, я вижу, что дверь ванны изнутри пересекает крупная надпись: «ДЕРЬМО». Слово и материя. Теперь понятно, почему так воняет.
Червяк в бутоне. Верно, во многих бутонах живут черви, но как быть с теми, что там заводятся? Мне и в голову не могло прийти, что Жаклин не способна уползти от меня так же тихо, как она вползла в мою жизнь.
Мудрые знатоки приличий, сторонники благоразумия и порядка (не слишком много страсти, не слишком много секса, зато много зелени и ранний отход ко сну) не признают бурных расставаний. В их мире ценятся хороший вкус и хорошие манеры. Они не подозревают, что порой, выбирая благоразумие, вы подкладываете под себя мину замедленного действия. Они не знают, что вы уже созрели для взрыва и только ждете своего шанса в этой жизни. Они не думают о том, что ваша взорвавшаяся жизнь может похоронить вас под обломками. Этого нет в их жизненном кодексе, несмотря на то, что так случается снова и снова. Сиди ровно, не дрыгай под столом ногами. Вот и умница, вот и молодец. Все беды — от клише.
Устроившись на голом деревянном полу в комнате для медитаций, я погружаюсь в созерцание паука, ткущего паутину. Слепая природа. Homo sapiens. Почему-то вместо гениального откровения, какое снизошло на Роберта Брюса, на меня снизошли уныние и тоска. Я не из тех, кто заменяет любовь удобствами, а страсть — случайными связями. Мне не хочется тапочек дома и бальных туфелек в квартире за углом. Ведь так же у них принято, правда? Упакуйте свою жизнь эффективно, как в супермаркете, причем сердце отдельно от печенки.
Нет, я не из тапочек, не из тех, кто в тоскливом одиночестве сидит дома, принимая на веру байки о сверхурочной работе. Мне не приходилось ложиться в постель в одиннадцать вечера, пытаясь заснуть, а вместо этого настороженно прислушиваясь, не фырчит ли у окна подъезжающая машина. Или высовывать в темноте руку из-под одеяла, чтобы поднести к глазам циферблат и почувствовать в желудке холодную тяжесть уходящих часов.
