Я надеваю махровый халат, который мне дала Луиза. Хочется надеяться, что он не Эльджина. В одном похоронном бюро жульничали: покойника привозили в добротном костюме и пока готовили к погребению, бальзамировщик с подручными примеряли одежку на себя. Кому из них он подходил, платил шиллинг. То есть, шиллинг шел в церковную кружку, а костюм с покойника стаскивали. Конечно, мертвецу разрешалось покрасоваться в приличном виде во время отпевания, но перед самым погребением беднягу уже заворачивали в дешевую простынку. Поскольку я собираюсь воткнуть кинжал Эльджину в спину, мне не улыбалось носить его халат.
— Это мой, — сказала Луиза, когда мы встретились у нее наверху. — Не беспокойся.
— Откуда ты узнала, что я беспокоюсь?
— А помнишь, мы попали под проливной дождь по дороге к вам? Жаклин тогда настаивала, чтобы я переоделась. Она вручила мне свой халат, а я так хотела, чтобы это был твой. Я надеялась, он хранит твои тепло и запах.
— А разве я их не храню?
— Еще как. Ходячий соблазн.
Луиза разожгла камин в комнате, которую она именовала «будуаром». Сейчас почти никто не топит камин, но в их доме не было центрального отопления. Она сказала, что Эльджин ноет по этому поводу каждую зиму, хотя она сама покупает дрова и сама занимается растопкой.
— Ему на самом деле не нравится так жить, — сказала она, подразумевая внешнее великолепие их с Эльджином семейного гнезда. — Он бы был счастливее в поддельном тюдоровском особнячке в стиле 30-х годов с утепленными полами.
— Тогда почему вы купили такой?
— Потому что это принесло ему славу великого оригинала.
— Ты этим довольна?
— Я сама это сделала. — Она немного помолчала. — На самом деле, Эльджин участвовал только деньгами.
— Ты что ли презираешь его?
— Нет, вовсе нет. Я в нем разочаровалась.
Эльджин был самым талантливым среди практикантов своего выпуска. Он упорно трудился и прекрасно учился. Был сторонником новых методов, увлеченно работал. В первые годы его работы в больнице, когда Луиза поддерживала его финансово и оплачивала все общие счета за их скромную жизнь, Эльджин собирался доучиться и поехать в какую-нибудь страну «третьего мира». «Тропу консультантов», как он это называл, Эльджин презирал: способные молодые люди определенного происхождения недолго порхали по больницам, а потом получали повышения и переходили к чему-то полегче и повыгоднее. В медицине это считалось спринтерской дорожкой, женщин на ней было мало, но так, в основном, и делали карьеру.
