Дежурный поглядел на меня, сказал:
— Николай Васильевич прошел.
В светлом кабинете, куда я вошел, на окнах — белоснежные шелковые гардины. Форточки распахнуты. Воздух чист. За массивным столом мужчина средних лет. Оторвавшись от бумаг, он поднял голову, и я увидел серьезное лицо, быстрые глаза под густыми бровями.
Мы познакомились. Пожимая руку, я без труда заметил: густой волос на голове оперативника иссечен сединой.
Узнав о цели моего приезда, Николай Васильевич торопливо заговорил:
— Что вы! Нет! Нет! Пишите о других. Разве мало хороших людей?
Щеки у него покраснели. Застенчивый взгляд упал на тонкие пальцы, машинально перебиравшие бумаги на столе.
— Застенчивость — хорошая черта, но не везде приносит пользу, — резанул я, зная, что по натуре он человек прямой. — Многое из вашей жизни мне известно из авторитетных источников. Хочется лишь уточнить отдельные детали.
Николай Васильевич, задумавшись, молчал. Я продолжал наступать.
— То, что вы воевали на Волховском фронте и сражались здорово — знаю. Имеете семь медалей и орден — тоже знаю. Знаю, что двадцать шесть лет бережно несете высокое звание члена партии коммунистов. Даже знаю, что кое-кто вас недолюбливает за прямоту и принципиальность.
— Ладно, — выдохнул он наконец, открывая сейф. И тут же выложил на стол два толстых дела. — Здесь докладные о нашей работе за последние годы. Знакомьтесь…
Я занялся изучением докладных. К вечеру в моей памяти отстоялись и вызрели многие страницы жизни Николая Васильевича.
В полдень на столе у Привезенцева появилось заявление. Автор сообщал: в магазинах продают некачественный хлеб, просил принять меры.
Прочитав заявление, Николай Васильевич задумчиво потер подбородок. Он сам ест тот же хлеб. Но проверить, почему качество плохое, как-то руки не доходили. Может, в самом деле на хлебозаводе орудуют расхитители? Надо действовать. Немедленно. Скоро Привезенцеву стало известно, что старший экспедитор Евгения Нечипуренко и старший мастер Загибалов живут на широкую ногу, устраивают частые попойки. Заинтересовался. Чаще стал бывать в городе, разговаривать с людьми.
Однажды его остановила пожилая женщина и, показывая булку хлеба, с возмущением сказала:
— К вам иду, товарищ Привезенцев!
— Слушаю.
Женщина покачала на ладони хлеб, пояснила:
— Штучная булка должна быть килограмм двести граммов. Эта вытянула только девятьсот граммов.
— Где покупали? — спросил оперативник, разминая папиросу.
Женщина назвала магазин, фамилию продавца.
