— Авторский договор он с ней заключил?
— Заключил. Если это можно назвать договором, — Эльвира Львовна дала мне почитать листок формата А4. Ее дочь подписала документ, на котором все графы о сроках стояли незаполненными, а о вознаграждении за ее труд во обще нигде не упоминалось. От лица заказчика бумага была подписана издателем Алексеем Калашниковым, который давно и успешно выпускает книги Грабового.
— Мне эти книжки сразу не понравились, — вспоминает Эльвира. — Я хорошо помню первую книгу, которую она переводила. Она попросила меня прочесть ее и проверить, хорошо ли она сделала перевод. В ней рассказывалось о том, как у человека, которому отрезали легкое и почку, под воздействием энергии Грабового выросли новые органы. Мне этого хватило, чтобы составить свое мнение об этом человеке. А Марина стала постепенно втягиваться в его учение. Сначала она просто говорила, что он гений, что
такие люди рождаются раз в тысячу лет. Потом она начала ходить на его коллективные семинары — тогда он устраивал их в «Мире кинотавра». Затем стала слушать кассеты с его лекциями. Она их слушала всегда, когда находилась дома: даже когда готовила еду или занималась уборкой. Даже когда читала другие книги или переводила. Когда я просила выключить ее этот бубнеж, она говорила, что Грабовой требует от своих учеников, чтобы его кассеты слушали постоянно. Что от них идет положительная энергия, которая оздоровляет организм. Каждый день в 22 часа она устраивала «сеанс дистанционного общения» с Грабовым.
Мне она говорила, что это делают все его последователи. Постепенно этот человек стал для нее центром вселенной. Ее больше ничего не интересовало. С ней стало невозможно находиться рядом. Когда приходили гости, она всем рассказывала только о Грабовом. Помню, однажды у меня на дне рождения была подруга, у которой недавно умер муж. Марина стала убеждать ее пойти к Грабовому. Я очень хорошо помню фразу: «Это очень дорого стоит, но ты должна это сделать!» Она с такой яростью убеждала мою подругу пойти к Грабовому, что мне стало страшно. Это был тот момент, когда я поняла, что теряю дочь. К нам перестали ходить некоторые друзья и даже родственники. Наконец и у меня кончилось терпение, и отношения с дочерью стали портиться. Раньше мы с Мариной никогда не ругались, а теперь это стало обычным делом. Однажды во время очередной размолвки она мне сказала: «Я буду жить и работать для него или вообще не буду жить».
